Найди свой бриллиант

Девицы не могли больше сдерживать переполнявшие их чувства: вино, выпитое на почти голодные желудки, делало своё дело. Следующее восклицание тоже было издано с несколько повышенной эмоциональностью.

– И он знает адрес?!

– Не торопитесь, девушки, не всё сразу, – остудила их пыл Ирина Сергеевна, сохранявшая более трезвый взгляд на вещи. – Адрес он когда‑то знал. Писал статьи по истории науки и техники, его познакомили с Александром Михайловичем. Тот предпочитал беседовать у себя дома. За беседами они даже подружились, несмотря на разницу в возрасте лет в тридцать, а то и больше… Он ровесник внука Карновского, Ивана… Но с внуком он почти и не знаком, у того была своя компания в молодости, его и дома‑то практически было не застать… А общались они, насколько мой знакомый помнит, году в шестидесятом… тысяча девятьсот, естественно… И встречались они… – Настя с Верой чуть не задохнулись, – в каком‑то доме, – подруги синхронно подумали, что сейчас придушат рассказчицу, – на Загородном проспекте, – завершила рассказ едва не придушенная «Мирей Матьё», она же «Сова».

– В каком доме?! – воскликнула Настя.

– А вот номер дома он не помнит. Карновский умер в шестьдесят четвёртом, и связи оборвались. И сразу скажу: про внука и всех «тэ пэ» он ничего не знает. Но мне почему‑то кажется, что никуда они не переезжали.

– А вот теперь я буду вас удивлять, – просияла Верочка, дождавшись, как ей казалось, своей очереди.

Однако Настя снова не дала ей договорить:

– Постойте‑ка… Это что же получается… Я живу совсем рядом… дом не знаю, но на Загородном же… с со‑кро‑ви‑ищем… – особенно выразительно в её исполнении прозвучало последнее «и‑ищем». – За это же надо выпить!

– Надо, – согласным дуэтом отозвались гостьи.

Поставив опустошённый бокал на стол, хозяйка дома милостиво разрешила:

– Уф. Теперь давай, Веруня, поведай нам, чем ТЫ нас будешь удивлять.

– Я нашла у нас автобиографию Михаила Карновского! Но не это главное! – затараторила Верочка, опасаясь, как бы её снова не остановили. – Я точно знаю, что у его внука был сын, а у сына – тоже сын. Внук не так давно умер, а сын внука и его сын живы! Вот! – торжественно закончила она.

– Во, прекрасно! Тоже мне удивила! Совсем запутала! Сын внука, внук сына! Кто есть ху? Кто умер, кто жив? Где они все сейчас обитают, в конце концов!

– Ну я же говорю! Умер внук, а его сын и сын сына живы! Чего непонятного!

– Стоп! – Ирина Сергеевна поняла, что пора вмешаться и унять сумятицу в головах, к слову, и в своей, хотя и самой трезвой, тоже. – Давайте по порядку! С именами. А то и правда в сыновьях и внуках не разберёмся. Кстати, откуда ты про них узнала?

– По порядку так по порядку, – Верочка была готова выкладывать добытые сведения в любой последовательности, лишь бы её не перебивали. – Значит, первый архитектор… Насть, ты, может, запишешь? Чтобы не забыть и для наглядности…

Настя согласно кивнула и достала из письменного стола блокнот и ручку, которую тут же выронила. Она хихикнула и на коленях попыталась залезть под бабушкино кресло, куда закатилась несчастная ручка. Верочка ринулась ей помогать, в результате чего они, столкнувшись друг с другом и с креслом, обе распластались, заходясь от смеха, у ног Ирины Сергеевны. Той пришлось снова воскликнуть «Стоп!» (другие слова как‑то не приходили ей в голову), чтобы восстановить порядок. Ещё немного повозившись, девицы наконец уселись за стол.

– Итак, первый – Михаил Александрович Карновский, – продолжила Вера с того места, где её прервали экзерсисы подруги. – Он умер зимой сорок первого. Это и так известно, даже в интернете есть. Второй – его сын, Александр Михайлович. Инженер, что‑то там с высокочастотной или радиотехникой, или это одно и то же, короче, я не разбираюсь. Третий – его сын, кажется, писатель… – она тряхнула головой, – как же его…

– Иван, соответственно, Александрович. – По лицу Ирины Сергеевны было видно, что она еле сдерживает смех. – Настя, записываешь?

– Записываю, а как же. Теперь понятнее. Хлестаков, – ответила Анастасия с нарочито серьёзным видом.

– Конечно, понятнее! До сих пор непонятно, что ли, было?! – фыркнула Верочка, но продолжила: – У Ивана родился сын, которого назвали Андрей и который тоже стал архитектором… А при чём тут Хлестаков‑то?

– Ты в школе хорошо училась? – не удержалась Настя, а Ирина Сергеевна, стараясь не расхохотаться, начала как‑то похрюкивать.

– Ага. Понятно. Ха‑ха… Наконец, у Андрея родился тоже сын… Не поверите – Александр. Уже третий на одну семью.

– Ясно. Чацкий.

– Авраам родил Исаака, Исаак родил Иоанна, Иоанн родил Иуду и братьев его… – сквозь похрюкивание пробормотала Ирина Сергеевна.

– Что‑что? – спросила Настя, чувствуя, что разговор начинает напоминать безумное чаепитие с Мартовским зайцем и Шляпником.

– Ничего‑ничего. «Корона Российской империи», – совсем уже непонятно выдохнула Ирина Сергеевна. Заинтригованная Настя, понятия не имевшая о «Неуловимых мстителях», решила сейчас не зацикливаться на чужих ассоциациях, а получить ответы на свои вопросы потом. Если вспомнит.

– Ну и как ты всё это узнала‑то?! Не томи! – повернулась она к Верочке.

– И правда, Верочка? – поддержала её архивариус и во внезапном озарении спросила: – А как, кстати, твоё отчество?

– Павловна она, а как же ещё? Только не Розальская, а Попова, – ответила за Верочку Настя, которая и в школе была отличницей, и в библиотеке не зря время проводила. – Ая Филипповна, но, к счастью, не Барашкова, а Соколова. Просто «кружок русской литературы» какой‑то.

Тут уже все трое расхохотались.

– А вы знаете, что Андреем Ивановичем, – сквозь смех с трудом произнесла Ирина Сергеевна, – звали Штакеншнейдера? Может, его, не архитектора, то есть тоже архитектора, но другого… ой, не могу… то есть Карновского‑архитектора, но не того первого, а предпоследнего… ой, хо‑хо‑хах… специально так назвали? В память о предке‑архитекторе? Что‑то в этом есть… ха‑хи‑хи‑хо… в архитекторах… х‑х… За это тоже надо выпить! – наконец твёрдо произнесла она.

«Оригинальное» предложение было живо поддержано подругами, которые до этого честно, но тщетно пытались уловить суть услышанного. По мере продвижения к концу бутылки градус хорошего настроения постепенно достиг апогея.

Вволю навеселившись, Вера наконец смогла ответить на волновавший всех вопрос: