Найди свой бриллиант

– Оказывается, я давно общаюсь с другом этого «Чацкого». Мы познакомились, когда я в Политех пыталась поступать и провалилась. В списках себя не нашла, расстроилась ужасно, стою такая грустная, а он выходит из аудитории… Во‑от… – тут Верочкино лицо будто светом озарилось. – Прошёл сначала мимо меня, потом обернулся и подмигнул, я и улыбнулась на это подмигивание. Но это мы ещё не познакомились. Во‑от… – несмотря на возбуждённое состояние Верочки, а может быть, именно из‑за него, её мысль начала несколько пробуксовывать. – Через несколько дней я в Павловск поехала отвлечься. Я очень люблю там гулять. Ну, да ты, Настя, помнишь, наверное. В общем, сижу в электричке, ещё на вокзале, вдруг входит он… Во‑от… Ну, короче, он меня узнал и сел рядом. Ну, познакомились. Он на дачу ехал куда‑то дальше, а вышел вместе со мной, гулял со мной в парке, домой проводил… До дачи так и не добрался. Во‑от… Но никакой у нас не роман. Дружба – и всё. Да и не надо мне его. Он же старше на десять лет как минимум! Я ещё абитуриенткой была, а он уже преподавал там на дизайнерском факультете. – Верочка замолчала и задумалась.

– Ты что, в кому впала? Или решаешь проблемы возрастных соответствий? Какое отношение это всё имеет к нашим Карновским? – вернула её к действительности Настя.

– Ой, простите. А отношение такое, что он оказался сокурсником Александра третьего, «Чацкого»! Настасья Филипповна, это всё твоё счастье. Он мне сегодня позвонил, после того как мы с тобой расстались. Я взяла и спросила наудачу, не знает ли он архитектора Карновского, старого, прошлого века, а лучше – его потомков. «Наудачу» и сработало. Правда, они давно не виделись. Друзьями они, конечно, были, но после института почти не встречались и дома друг у друга не бывали. Во‑от… Адреса он тоже не знает, как и ваш знакомый, Ирина Сергеевна. Но обещал узнать через общих приятелей, «раз уж мне так нужно». Я ему не сказала, зачем мне это, но, Насть, думаю, надо ему будет всё рассказать. А то нечестно как‑то получается…

– Да расскажем, конечно. Только потом, когда я брошь найду. А я её обязательно найду! Вы же меня поддержите?! Да?!

– Уже поддерживаем. Прямо авантюристки‑заговорщицы, – снова рассмеялась Ирина Сергеевна. – А не пора ли на боковую? Завтра всем нам на работу, а времени уже… ого… половина одиннадцатого. И в голове шумит. Пора бежать. Девочки, спокойной ночи. Держите меня в курсе, – с этими словами она решительным шагом покинула гостеприимный дом.

Подруги проболтали ещё часа три. Настя категорически отказывалась идти спать, пока Верочка не расскажет ей про всё‑всё, что с ней происходило с момента их последней встречи. А Верочка рассказывала и втайне радовалась, что её маленькая жизнь может быть кому‑то настолько интересна. До истории Настиной жизни и совместных воспоминаний дело так и не дошло: их сморил сон. Последней почти трезвой мыслью Анастасии было решение «теперь уже обязательно возобновить старые отношения с подругой и регулярно с ней встречаться».

 

* * *

 

А в квартале от места встречи «авантюристок‑заговорщиц», в пустой квартире на Загородном проспекте планомерно напивался предмет их изысканий, потомок и наследник династии Карновских, Александр Андреевич Карновский, он же «Чацкий», он же «Александр третий», даже не догадываясь о том, что его судьба собирается совершить крутой поворот.

 

* * *

 

Солнечным осенним днём 1928 года новоявленный студент факультета радиотехники Ленинградского электротехнического института Александр Михайлович Карновский ехал в трамвае и радовался достижениям отечественной промышленности.

– Что там какие‑то английские «Бреши»! – с молодым энтузиазмом вещал он своей подруге и потенциальной жене Маше. – Вот он, первый городской транспорт, произведённый не где‑нибудь, а у нас, на Путиловском заводе! Мурочка, ты только представь себе, стрелки теперь стали делать ав‑то‑ма‑тические!

Маша, конечно, из любви к Саше разделяла его восторг в целом, по большому счёту, но конкретно в данный момент ей гораздо больше хотелось слушать дифирамбы в свой, а не трамвайный адрес. Поэтому она больше смотрела по сторонам, чем на любимого. Путь был долгий – ехали они гулять в Стрельну, и она успела хорошо рассмотреть и всех пассажиров, и особенно кондукторшу, являвшуюся своеобразной константой в постоянно меняющемся людском потоке. Кондукторша была явно чем‑то расстроена.

«Мне‑то какое дело до чужих проблем? – думала Маша, пребывавшая в прекрасном настроении. – А с другой стороны, вдруг у человека горе… Помочь как‑нибудь… Наверное, у неё в семье что‑то случилось… Может, у неё дети болеют, а она должна работать, а они одни дома…» – принялась она фантазировать под хвалебные возгласы «дорогого Шурочки», упоённого гордостью за трудовые достижения советского народа.

 

Конец ознакомительного фрагмента