Наяву

Не успела я произнести последнюю фразу, как дверь в палату открылась, и мы увидели Сергея Александровича. Как оказалось, он каждый день делал обход.

– На ловца и зверь бежит, – усмехнулась Маша. – Извините, я пока схожу в туалет, – Маша поспешно оставила нас.

– Доброе утро! Как Вы себя чувствуете? – он поставил стул возле моей кровати. – Лежите, отдыхайте, я на минутку. Пришёл посмотреть на Ваше самочувствие. Как у Вас со сном?

– Плохо, – я всё же села и, накрыв ноги покрывалом, сделала глоток чая.

– Что случилось? – он участливо посмотрел на меня.

– Я практически не сплю, даже ваши таблетки не помогают. И боли головные иногда…

Врач задумался, а потом, достав блокнот, что‑то записал.

– Постепенно всё наладится. Будем надеяться, наркотической зависимости у Вас нет. А по поводу бессонницы – мы попробуем поменять препарат; возможно, тот, который мы прописали, Вам просто не подошёл. И вообще, после сильных стрессов и переживаний очень часто у людей бывают различные нарушения сна. Это нормально. Всё лечится покоем и отсутствием раздражающих факторов.

– Послушайте, я хочу покинуть вашу больницу. Немедленно. Мне здесь плохо. И я ничего не могу вспомнить. Хотя нет, я вспомнила папу! Где он сейчас? Почему ко мне никто не приходит?

Истерика, чуть отступившая с приходом врача, вновь набрала обороты.

– К сожалению, это невозможно. Алёна, прошу, успокойтесь и возьмите себя в руки. Вам совершенно точно необходимо лечение. У Вас была попытка суицида и употребление наркотиков.

Я почувствовала, что мне не хватает воздуха.

– Ваш диагноз ещё не полностью подтверждён, я не могу понять природу вашей амнезии. Не исключаю, что она случилась на фоне приёма наркотических средств. Тем более у Вас была попытка суицида. Мы просто обязаны Вас понаблюдать. И еще, Алёна, я не хотел Вам говорить, но посещений не будет.

– Это почему? Я ничего не понимаю.

– Дело в том, что Ваши родные… В общем, у Вас нет родных. Родители погибли при пожаре, когда Вам было пять лет. Вы выросли в детском доме. Других родственников пока не удалось отыскать. Мне очень жаль.

В глазах потемнело. Так вот, оказывается, как бывает. Вопросы, точно комариные укусы, принялись колоть меня: а вдруг он говорит неправду, лишь бы удержать меня здесь? Почему я не помню никакого пожара? Вдруг они все преследуют свои цели и теперь пытаются мне навязать другую жизнь? Кажется, я видела такое в кино.

Но подумав, поняла, что, скорее всего, я себя просто накручиваю.

Я решила не паниковать, но и доверять пока никому не собиралась.

– А как же мой Вадим… Почему он меня не ищет?

Сергей Александрович, поднявшись со стула, мягко добавил:

– Мы обязательно разыщем кого‑нибудь из ваших близких. Алёна, прошу Вас, следуйте нашим правилам и моим советам. Вы хорошая девушка, я это вижу. Многие люди, столкнувшись с проблемами, ломаются. И Вы не исключение. Даже если Вы принимали наркотики, пили, гуляли и бог знает что ещё, я Вас не осуждаю. Я врач. Только я лечу не тело, а душу. Вы выросли в детском доме, значит, Вы должны быть сильной. Вы справитесь.

– Где мой Вадим? Неужели он оставил меня в такой трудной ситуации, – забормотала я.

– Этого я не могу знать. Не думаю, что он вообще знает, где Вы находитесь. У вас есть его телефон? Когда Вы звонили, я на всякий случай стёр его из памяти. Мы снова позвоним ему. Но… э‑э‑э… я бы советовал Вам с ним больше не видеться. Хотя дело, конечно, Ваше.

– Я поняла. Спасибо Вам. Я постараюсь успокоиться. Но всё же я бы хотела его увидеть или хотя бы поговорить.

Я снова продиктовала номер Вадима. Быть может, сегодня удастся до него дозвониться.

Когда психиатр вышел из палаты, я, не сдержавшись, расплакалась. Совсем не ожидала, что мои родные погибли, да еще и при пожаре. «Мне будет не хватать тебя, папа», – прошептала я и пошла умываться, совсем забыв, что Маша так и сидит в туалете.

Новоиспеченная подруга сидела прямо на полу и сотрясалась от рыданий.

– Маша! Машенька, – испугавшись, я подскочила к ней и схватила за руки. – Что с тобой?

– Ничего, я просто услышала ваш разговор и поняла, что всё ещё люблю своего бывшего. Ты даже не представляешь, каково было пережить эти полчаса в теле его любовницы, – и Маша снова разревелась.

Я, ласково гладя её по голове, пробормотала:

– Ничего, у нас с тобой ещё будут хорошие и верные мужья. Не переживай. Мой Вадим вообще пропал. Я пыталась позвонить ему с номера Сергея Александровича.

– Да ладно? – Маша отстранилась и с интересом уставилась на меня.

– Он разрешил.

– Но ведь это же нарушение правил. За это могут вернуть назад, на третий этаж. К остальным дурикам.

– Не в этом суть. Я звонила Вадиму несколько раз и оказалось, что номера не существует.

– Но как же так? Может, он просто сменил телефон, а этот заблокировал? – гадала Маша, забыв о том, что несколько минут назад плакала.

– Не знаю. Скорее всего.

– Слушай, Алён, мне кажется, наш Сергей Александрович на тебя запал.

Слезы на Машином лице высохли и появилась задорная улыбка.

– Да ну, ты что! Он не в моем вкусе. Да и молодой он совсем.

– А ты уже прям старушка?

Мы дружно рассмеялись и, спохватившись, принялись собираться на групповую терапию.

Когда мы пришли, все уже были на месте, даже вечно опаздывающий психиатр. Мне было интересно, кто из больных решится сегодня рассказать свою историю. Как оказалось, этим смельчаком оказался Иннокентий Петрович.

 

История Иннокентия Петровича

 

Отставив метлу в сторону, Иннокентий устало вздохнул. В его возрасте мести дворы было уже нелегко. Но крохотная пенсия диктовала свои условия.

«Скоро у Сеньки день рождения, вот получу зарплату – куплю самокат, побалую внучка», – подумал старик и снова взялся за метлу, решив домести треклятые листья.

Двор был большой, единый для нескольких многоэтажек. Огромные клены прятали в тени уютную детскую площадку и сейчас осыпали ее желто‑красными листьями. Ее недавно установили по какой‑то городской программе. Теперь малышня вовсю ползала по ярким горкам. Вокруг расположились скамеечки. У бордюров стояло несколько машин, но к вечеру их станет совсем много.

Вдруг во двор на большой скорости влетел ядовито‑алый хэтчбек, резко затормозив перед дворником. От неожиданности Иннокентий Петрович выронил метлу, пошатнулся и чуть было не упал. Ворох только что собранных в кучу сухих листьев разлетелся по двору.