Наёмник, или Чёрная Лора

Лео думал мгновение. Раненому уже не помочь. А боль его терзает жуткая. Прежде чем отстегнуть от пояса гранату и сунуть ее в руки «голландцу», схватил пояс и тут же дал длинную очередь по густым зарослям, где мелькнули какие‑то фигуры. Стрелять было удобно, положив винтовку на срез окна. И выскочил наружу, когда отстрелял два полных магазина. Оружие погибших разбил вдребезги о каменную стену. Задержался на двадцать секунд, чтобы забрать у мертвецов два снаряженных магазина. И эти секунды ему едва не стоили жизни. Выстрелы загремели уже совсем рядом. Чтобы хоть как‑то себя обезопасить, закинул за этот домик две последние гранаты, и, не дожидаясь взрывов, рванул в сторону от этого страшного места.

Через двадцать метров распластался за небольшим бугорком, чтобы оглядеться. Отстрелял полный магазин по подозрительным местам и вздрогнул от страха, когда из домика вырвался глухой звук взрыва и полыхнуло яркое пламя. Все, часть его врагов уже не опасны, они на небе. А вот те, чьи выстрелы все ближе и ближе, скоро появятся здесь. И уже не мешкая, закинув чужой ремень – пояс в свой ранец, сделал еще один резкий рывок в сторону временной базы. Через километр выскочил на знакомую тропинку, ими же вытоптанную. По ней они шли сюда. И это сразу как взбодрило, так и вселило надежду на спасение, хотя частые выстрелы грохали совсем рядом.

Еще бежал километр с максимальной скоростью и, кажется, вырвался из зоны боя. Поминутно оглядываясь на триста шестьдесят градусов, споро продвигаясь по знакомым местам, неожиданно вплотную столкнулся с солдатом из его взвода. Он толком не знал этого парня, совсем молоденького и не в меру интеллигентного. Знал, что он местный. И не понять, какого черта он поперся в наемники. Лео не знал, и знать не хотел, ничего о своих коллегах по военному ремеслу. Меньше знаешь, крепче спишь. Верная пословица из его далекой родины. Парень был ранен, и уже не мог не то, что идти, а вообще передвигаться. И самое разумное, не размазывая сопли, проскочить, как можно быстрее, мимо. Но слезы на глазах раненого, и в мольбе протянутые к нему руки, задержали Лео.

Он быстро осмотрел парня, в надежде найти смертельную рану, которая поможет ему оправдаться перед самим собой. Близкая смерть этого человека позволит со спокойной совестью оставит солдата умирать. Все равно ведь не поможешь ничем. Но у парня, к большому сожалению Лео, было прострелено на вылет бедро, и правый бок по касательной. И крови он потерял немного, искусно себя перевязав. Проклиная свою мягкотелость, Лео поднял раненого на ноги, заставил идти, опираясь на него и винтовку. Но через сто метров понял, что они так далеко не уйдут. Стрельба опять стала приближаться.

Выхода нет, раненного придется тащить на себе. И что самое страшное, он уже не сможет бросить этого сопливого пацана, жалобно скулящего что‑то о маме, и еще черт знает, о какой‑то ерунде. Винтовку парня он сломал вдребезги, затвор выкинул. Рука не поднялась выкинуть три полных магазина и гранату. Закинул парня себе на плечи, как мешок с картошкой. Автоматически отметив, что тот весит килограмм семьдесят, что, в общем‑то, терпимо. И равномерным, коротким шагом тронулся в путь, приказав раненому внимательно смотреть в тыл. И предупредить его, если появятся нигеры.

А всего через двадцать минут продвижения, сам перестал пялиться по сторонам, убеждая себя, что они уже оторвались от боя, и им уже ничего не грозит. В глубине души понимая, что это все не так. И эта тяжелая работа с раненным на плечах, наваливается проклятой усталостью с каждым пройденным шагом. Усталость постепенно переходит в безразличие к своей собственной жизни, самому ценному, что у него сегодня есть. И бросить этого парня он не сможет однозначно. Потому, как бросив человека, потом не сможет сам жить с этим неподъемным грузом. И спасибо сержанту, который безжалостно гонял их по джунглям в полной выкладке. И эта закалка вот сейчас помогает ему передвигаться. И, в общем‑то, довольно споро.

Еще через час все на свете перестало Лео интересовать. Давящая к земле тяжесть на плечах, не давала возможности сконцентрироваться на медитации, чтобы хоть как то отвлечься от этой проклятой действительности, превратить страшно тяжелую работу в неотвратимый процесс. Когда ты свыкаешься с этой нечеловеческой нагрузкой, и просто забываешь про нее. Когда она станет неотъемлемой частью вот этого сегодняшнего бытия. Так хочется, чтобы такое получилось. Но как ни старался солдат, все усилия отключиться от этого мира ни к чему не привели. И он только считает шаги, уповая, что вот – вот покажется их лагерь. Или встретятся, идущие на помощь погибающим наемникам, коллеги по страшному ремеслу. И как хочется остановиться и сбросить на землю раненного. Как хочется отдохнуть хотя бы десять минут. Но он твердо знает, что так не поступит никогда. После расслабляющего отдыха, он не сможет себя заставить снова впрячься в эту до жути тяжелую работу. И что самое паршивое, стрельба, хоть и не такая частая, стала еще ближе. И раненый на его плечах обмяк. Потерял сознание то ли от боли, то ли от потери крови. Надо бы проверить повязки. Хорошо ли держатся. Вот будет момент. Ты его донесешь, а ему будет уже на все на свете глубоко наплевать. С этой не радужной мысли Лео переключает все свое внимание на дорогу. Пытается сосредоточиться, и, понять, наконец, сколько ему еще топать до базы. Пот, заливавший глаза, высох. И кажется, что в теле не осталось ни капли влаги. Высохшее лицо жжет от солнца, ведь каску как свою, так и этого раненного он давно выкинул. И снова считает шаги, убеждая себя, что после тысячи, он, наконец, упадет на землю, и будет отдыхать целых полчаса. Но тысяча шагов сменяется другой тысячей, а Лео все идет и идет. И круги перед глазами сигнализируют, что он очень скоро потеряет сознание от перегрузки. И когда счет перевалил за десять тысяч, он понял, надо по любому отдохнуть. Ведь он уже не уверен, что правильно считает. Весь этот счет больше похож на бред. Ведь считает уже не шаги, а, скорее всего, просто отсчитывает время.

Двадцать минут передышки, как ни странно, а добавили сил. А пришедший в себя раненный, отстегнул от пояса фляжку и протянул ее Лео. Как это он не заметил на поясе солдата дополнительную тяжесть, тянущую на полтора килограмма. Но открутив крышку и отхлебнув прямо из горлышка понял, что не зря тащил этот дополнительный груз. И это ему ой как пригодится. Во фляжке был коньяк. И не просто коньяк, а высшего качества. Вот тебе и интеллигент в солдатской форме. Потеряли на этот отдых почти полчаса, который чуть не стоил им жизни. Пересекая открытую широкую поляну, их заметил передовой дозор черных парней в разномастном камуфляже, с коротковолновой рацией и при ручном пулемете. Им ничего не стоило срезать одной короткой очередью медленно бредущего солдата с раненным товарищем на плечах. Может это их собственная инициатива, может, получили приказ по рации, но они решили взять живыми этих белых, чтобы допросить с пристрастием.

Сократить расстояние в триста метров, это минута для тренированных сильных бойцов. Но они не хотели рисковать, решив дождаться более густой растительности на местности, которая наверняка поможет им подобраться к жертвам вплотную. Эти белые уже никуда от них не денутся. В этом квадрате их подразделение в сто обученных и злых бойцов, сейчас самое главное. Они уничтожили десант белых наемников, и на данный момент добивают одиночек, разбросанных боем на десяток километров. И не понимают эти черные разведчики, что уже оторвались прилично от своих главных сил, вклинились в чужую оборону довольно глубоко. И через двадцать минут, подобравшись к этим двум на расстояние одного броска, приготовились к захвату.

А тащивший раненого, как будто почувствовал опасность, и очень резво преодолел очередную открытую поляну, словно и не было у него на плечах тяжелого груза. И уже самый сильный солдат, отдал товарищу автомат и рванул на сближении с этими белыми. Мгновенный бросок на десять метров, уже не скрываясь и не маскируясь. Нагнать, сбить с ног и скрутит непрошенных гостей на его земле. И всего за пару метров от противника, откуда то сбоку ударила плотная очередь из крупнокалиберного пулемета. И трое преследователей, так и не поняли, что случилось, оказавшись просто разорванными мощным пулями, выпущенными с очень близкого расстояния.