Не учи меня, я все умею

– У вас проблемы со слухом? Я спросил, что с моей дочерью? – рычит в трубку мужик, а у меня желание послать его в пешее эротическое путешествие, развернуться и уйти. Но посмотрела боковым зрением на зареванного ребенка и вздохнула. Отец – мудак, однозначно, но девочка же в этом не виновата. Если я оставлю ее одну. Мало ли вдруг эти девчонки вернуться. Нет, так нельзя.

– Слушай ты, дома будешь на жену рычать, а со мной нормально разговаривай, – обрубаю нахала.

– Ответишь? – гнет свою линию папаша, и не думая извиняться.

– Конечно отвечу. После того, как извинитесь, – ставлю на место собеседника. Слышу недовольное пыхтение, сопение, но через секунд двадцать мужчина перебарывает гордыню.

– Извините, погорячился. Что с дочерью? Где вы? – проскрежетал мужчина в трубку. Кажется, он даже зубы не расщеплял, чтобы это все сказать.

– Отпинали ее чуток. Говорит, что кости целы. От скорой отказалась. Я так внешне посмотрела, максимум синяки и губа разбита. Адрес сейчас продиктую, посмотрю только по геолокации, где мы, а то табличек на домах не видно, – решаю все же рассказать, как девочка. Все же он отец и волнуется.

– Как вы там оказались? – подозрение неосязаемо чувствуется в словах мужчины.

– Гуляла. Ваше‑то какое дело? – огрызаюсь. Терпеть не могу, когда меня в чем‑то подозревают. Злиться начинаю.

Называю адрес, и мужчина предупреждает, чтобы мы никуда не уходили, так как он вызовет такси. И отключился. Ни спасибо. Ни до свидания. Просто положил трубку. Вот же хамло!

– Отец вызвал тебе такси, сказал домой ехать, – я вернулась и протянула девочке телефон. Она уже успокоилась, пока я разговаривала с ее отцом. – Ты как себя чувствуешь? Голова не кружится? Ничего не сломано?

– Нет, все относительно нормально, – ребенок взяла телефон, сунула в карман и осмотрелась по сторонам.

– Ты что‑то потеряла? – понимаю, что девочка что‑то ищет.

– Мой рюкзак, – девочка снова начинает паниковать. Вижу, к ней снова подступает истерика, и я тоже заражаюсь ее эмоциями. Я как‑то не сталкивалась раньше с таким.

Осматриваюсь тревожно, начиная искать рюкзак, будто это самое важное.

– Что с тобой? – я подскочила к девочке. Блин, надо у нее хоть имя‑то спросить. Тоже паникую, но у девочки приступ, и до меня доходит, что это, наверно, паническая атака. В живую такое раньше не видела. Что делать не знаю, но в книгах и фильмах часто такое упоминается.

– Поищи рюкзак, – сдавленно проговаривает девочка и тычет пальцем на тропинку, где ее эти девахи избивали.

– Найти рюкзак? – переспрашиваю, так как в голове не может уложиться, что ребенок переживает из‑за какого‑то рюкзака, да и невнятно она разговаривает сейчас. Подросток кивает, и я бросаюсь к гаражам.

В памяти всплывает картинка, что я его вроде бы видела в кустах. Бегу туда и – о чудо! – он валяется, где я его и видела.

– Вот он, девчонки бросили его за гаражом, – Прибегаю с рюкзачком в руке и протягиваю подростку. Она уже успокоилась немного и с благодарностью мне улыбнулась. Девочка только собралась мне что‑то сказать, как у нее снова звонит телефон, и она уже спокойно берет трубку.

– Да, папа, – девочка вполне спокойно отвечает на звонок. И все же, почему мама не звонит?

Что ответил ее психованный папаша, мне не слышно, но девочка немного улыбается, так что, думаю, он на нее все же не орет.

– Да, был приступ. Я не сразу смогла с ним справиться, – в голосе подростка немного виноватые нотки. Мне до одури любопытно, но девочка поднимает на меня взгляд, и я понимаю, что поймана с поличным. Действительно, взрослая тетя, а подслушиваю. Как‑то это не тактично и делаю пару шагов в сторону, но у самой ушки на макушке. Что говорит папаша, мне и так было не слышно, но хоть ответы девочки услышу.

Слышу свое имя, но что еще сказала девочка отцу, не могу разобрать. На лице девочке виноватое выражение. Он ее что, ругает там, что ли?

Отвлекаюсь на машину такси, что подъехала к детской площадке, и водитель высматривает пассажирок. Возвращаюсь к ребенку. Сейчас посажу ее и с чувством выполненного гражданского долга побреду домой переосмысливать произошедшее. Меня тоже отпустил адреналин, и я поняла, что если бы эти бандитки не испугались, то запросто навешали бы мне по шее за компанию с этой девчонкой.

– Даша, сможешь со мной поехать домой? – я сперва опешила. Я не помнила, чтобы представлялась, но я сейчас тоже не совсем в адеквате. Может, и сказала, когда утешала ребенка. Очень не хочу ехать не пойми куда. Как мне потом возвращаться? Я толком города не знаю. Хотя у меня есть геолокация и карта в телефоне, если на то пошло. Но эти умоляющие глаза на все личико. И я не могу отказать ребенку. Киваю, и мы идем к машине.

– Ладно, уговорила, – нехотя уступаю. Девочка улыбнулась, но скривилась из‑за разбитой губы.

– Спасибо, – ребенок искренне благодарен, и уже не так паршиво на душе, что пришлось сопровождать девочку домой.

– Давай, грузись. Покажешь мне свои хоромы. Я так понимаю, ты не в этом районе живешь, – улыбнулась ей в ответ и, подойдя к машине, открываю заднюю дверь. Ребенок быстренько шмыгнул в машину, видимо, чтобы я не передумала с ней ехать.

– Тебя как зовут‑то? – все же интересуюсь я.

– Алиса, – девочка смущается, когда представляется. Видно, что милый домашний ребенок. А имечко‑то распространенное, оказывается. Вот подружку Валерки тоже Алиса зовут. Видимо, модно было так называть девочек в то время.

Мы довольно долго ехали в такси, и я поняла, что мы выехали из города и едем по какому‑то пригородному поселку. А по домикам, что мелькали мимо, стало понятно, что поселок явно элитный. Хотя, о чем это я? Там и охрана на въезде была, и шлагбаум, и КПП с охранником мордоворотом. Как мне отсюда выбираться, ума не приложу. Видимо, придется раскошелиться на такси на обратную дорогу. Пешком я отсюда точно не дотопаю.

Алиса по дороге рассказала мне довольно кратко о том, что же с ней произошло и кто были эти девочки, и я поразилась нынешней молодежи. Хотя о чем это я, молодежь всегда такая была, и в моем подростковом возрасте были такие девочки, кто мог зажать и за волосы оттаскать, и пощечин надавать. Вот только я была девочка не промах и себя в обиду не давала. А Алиса явно тихий и с таким папашей, наверно, затюканный ребенок. Потому и не пресекла на корню этот буллинг в свою сторону. Ей, наверно, тоже сказали: «не обращай внимания, и задиры отстанут». Ага, щаз‑з‑з‑з. Никто не отстанет, пока будет понимать, что ему за эти приставания ничего не будет. А как только поймет, что огрести может, так сразу и начнет искать новую жертву.