Ненависть. Цветы моего «я». Часть 1
Благодаря такому примеру перед глазами в школе я часто пил с друзьями, мы много чего пробовали. В шестом классе, помню, на урок принес пиво, которое стащил у отца. В итоге к четырнадцати годам два алкогольных отравления. После всего школьного аморального дерьма я принял для себя решение, что не хочу стать таким, как он. Каждый раз, когда видел отца пьяным, у меня появлялось отвращение. Его поведение было омерзительным, с каждым годом я понимал это все больше и больше. Потом во время очередного запоя он подрался с местными алкашами и заработал себе черепно‑мозговую травму, отчего получил инвалидность и потерял работу. Мать, конечно, не выдержала всего этого и ушла, забрав меня с собой. Теперь мы живем в съемной однокомнатной квартире.
Работает она санитаркой и еще параллельно на других мелких должностях, потому что той мизерной зарплаты едва ли хватало нам на проживание. Казалось бы, наша жизнь нормализовалась, но это только я так думал. Не смирившись с расставанием с отцом, мать попала в свидетели Иеговы[1]. Не целенаправленно, конечно. Познакомилась с какой‑то теткой на улице, которая напела ей в уши, что это поможет справиться с трудностями и зажить по‑настоящему. Но это еще полбеды. На собрания в эту секту она и меня раньше таскала. Поначалу я ходил, потому что был маленький, у меня не было выбора, и я не хотел ее расстраивать лишний раз. Но время шло, я взрослел, у меня появилось собственное мнение. Сначала искал отговорки, чтобы не ходить с ней, а потом и вовсе выразил недовольство на этот счет.
Там ей внушили, что праздники – это плохо, а отмечать их – грех. Начались запреты даже на школьные мероприятия, она постоянно меня забирала домой. Потом Новый год, дни рождения, другие праздники – все превратилось в обычные дни. Сам я атеист, но религия имеет место быть, хотя среди верующих еще не встречал адекватных.
Так вот, в школьные годы было весело, у меня не оставалось времени загоняться по всякой фигне. А уже поступив в политех, свободного времени стало больше из‑за отсутствия друзей. Мне было всего пятнадцать. Конечно, на первом курсе как‑то пытался общаться с одногруппниками, даже неплохо получалось. Но недолго пришлось радоваться. Взрослея, я становился более закрытым для новых знакомств, а этот коллектив меня вообще загнал в угол. Не мир, получается, долбанутый, а я.
Дальше все становилось только хуже. Я полюбил ужасы. Считаю, что страх – единственная эмоция, которая не лжива. В какой‑то момент заинтересовался оружием и историями об убийцах. Мой подростковый мозг погряз в этом, стал воспринимать все всерьез. Все вокруг уже интересовались девушками, отношениями, понтовались друг перед другом, а я был далек от этого, как и сейчас. Наверное, я думал, что у меня будет интересная жизнь, когда вырасту. Что могу теперь о ней сказать? Это полный провал. Я еще молод, но уже успел все испортить. И мне как‑то все равно, потому что скоро все закончится. Когда у тебя ничего нет, нечего и терять.
Я регулярно думаю о смерти. Если бы мир был построен из моих мыслей, он выглядел бы мрачным, грустным, всегда бы шел дождь, и я бы избавился от всех людей. Самое смешное, что мои родители даже понятия не имеют, кто я. Да и вообще для всех окружающих я не такой, каким сейчас описываю себя. С одной стороны, я никогда никому не выражаю свое недовольство, вежлив, учусь хорошо, не грублю, наоборот, я настолько тихий в коллективе, что иногда верю в то, что я нормальный. Если бы не моя голова, в которой происходит все наоборот: мысли всех перестрелять. Хорошо, что никто не может узнать, о чем я думаю.
У меня никогда не было отношений с девушками и, глядя на них, особого желания не возникает. По мне так лучше быть одному, чем с кем попало. И вообще мне никто не нужен. Все эти чувства – сплошная ложь.
Дойдя до нигилистического порога в своей жизни, судьба свела меня с людьми, которые помогут совершить то, о чем я так мечтаю. Однажды я наткнулся на группу, посвященную массовым убийствам. Меня затянуло туда. Я начал искать как можно больше информации, подробностей, фото, видео. В этой группе я оставлял комментарии о том, как круто было бы устроить бойню в своей шараге, после чего мне написал человек, интересуясь моими намерениями. С незнакомыми людьми в сети я позволял себе многое: мог сказать все, что думаю, указать на недостатки, ведь для меня это ничего не значило. Это же Интернет, тут можно все. Но потом он предложил связаться в более безопасном мессенджере, чтобы обсудить то, что не должно никак отслеживаться. Я был заинтригован, поэтому не отказал ему.
Оказалось, у них целая группировка со своими определенными мотивами и целями, а у меня – желание весело провести последние часы своей жизни. И мне поступило предложение об интересной сделке. Я уже планировал завершить свое существование, но никак не решался, а эта сделка стала для меня словно точкой отсчета до финиша, пинком к тому, чтобы решиться сделать это с собой и другими. И я подумал: вот оно!
Я чувствую себя ненужным и неинтересным. Мне нравится быть одному, но в последнее время одиночество стало мучить меня. У всех вокруг есть что‑то, что держит здесь. У меня такого нет. И вот все эти мысли я перевариваю в себе сутками, двадцать четыре на семь. Это съедает изнутри, порой даже едва не убивает. Хотелось бы вынести свои мозги из дробовика, тогда бы я перестал думать, и мне стало бы гораздо легче. Все равно всем пофиг. Моего отсутствия никто даже и не заметит.
Я дал свое согласие на данную сделку. Летом, с их помощью, прошел курсы по обращению с оружием, чтобы научиться стрелять, получил разрешение и, наконец, купил дробовик. Все каникулы провел за тренировками на заброшенном пустыре. Я и сейчас после учебы часто хожу туда, мне безумно нравится стрельба. Целый день находясь в колледже, смотря на всех вокруг, пытаясь вытерпеть глупые шутки одногруппников, делая вид, что мне они нравятся, я с удовольствием беру дробовик и стреляю по мишеням, успокаивая свои нервы после тяжелых дней. Как бальзам на душу. Я рассказывал некоторым знакомым о том, что мне нравится огнестрел, но они этого не разделили со мной. Возможно, не поверили в то, что я говорю серьезно. Это была моя последняя попытка найти общие интересы с другими людьми.
Еще одним заданием к сделке было подготовить самодельные взрывные устройства (СВУ), одно из которых должно быть самым мощным для нанесения основного урона. Но для меня это не оказалось сюрпризом, так как я уже по собственному желанию, задолго до знакомства с этими людьми, собирал небольшие трубчатые бомбы, которые просто взрывал по заброшкам от нечего делать. Мне был интересен сам процесс создания и, конечно, результат, поэтому я тут же принялся за дело. Тестировал взрывчатки недалеко от того же пустыря, где и стрелял. Место очень удачное, изолированное от лишних глаз и ушей, ведь живу я в старом районе на окраине города. Здесь я всегда нахожусь в полном одиночестве, что позволяет делать то, что нужно.
Спустя множество дней и попыток мне удалось сделать СВУ, которое сработало не от поджога, а от таймера. Оно оказывало небольшое поражающее действие, но позволило в дальнейшем создать то, что в итоге приведет к максимальному разрушению. Я очень гордился этим, что скрывать. Настолько гордился, что хотелось об этом говорить с кем‑то, делиться, но понимал: этого делать ни в коем случае нельзя. За лето я выработал в себе иммунитет к абсолютному молчанию, чтобы нигде не проболтаться о своих достижениях. Создал кучу мелких взрывчаток и пару крупных, начиненных всякой ерундой типа болтов, гвоздей, шурупов, и все это надежно спрятал в одном из заброшенных зданий.
[1] Запрещенная в РФ экстремистская организация
