Непокорная для Бешеного

Накатившая злость помогла удержаться в сознании и даже ответить на вопросы мужчины. К моему удивлению, похититель не выстрелил. Убрав пистолет, он поднял меня на руки с такой осторожностью, будто я из хрусталя, и перенёс на кровать.

Это так отличалось от того, что было ранее, что я на миг растерялась. Этот страшный человек несколько минут назад притащил меня сюда и, как мешок картошки, бросил на холодный пол. А сейчас прикладывает к моей пульсирующей болью щиколотке прохладное влажное полотенце, и прикосновения необычайно нежные. Будто сейчас передо мной совершенно другой человек.

Я поджала губы. Нет! Это преступник, и то, что он помогает мне, лишь часть его гадкого плана.

– Не похоже на перелом, – услышала тихий вибрирующий голос мужчины, будто он не мне говорил, а бормотал себе под нос. – Скорее вывих.

Выдохнула с некоторым облегчением, хотя нога сильно болела. Светила фонариком на распухший сустав и благодарило небо, что кость цела. Это давало мне крохотную надежду на спасение. Часть меня всё же верила, что шанс спастись есть. Я смогу вернуться к сыну, нужно лишь потерпеть. Что и делала, невольно подрагивая от прикосновений мужчины.

Но тут возникла серьёзная проблема. Я затаила дыхание, пытаясь справиться с новой неприятностью, но всё было напрасно – природу не обманешь. Ощутив, что больше не могу, я запаниковала.

Дом в лесу. Старый и сырой. Значит, удобства на улице. А я сомневалась, что сумею дойти сама. Не говоря о том, что нужно признаться в этом и попросить о помощи. Времени на раздумья не было – я вот‑вот…

– Можно в туалет? – не выдержала я. – Мне очень надо!

Мужчина сначала свёл брови, поджал губы, отчего изуродованная кожа на левой щеке вспучилась. Он стал похож на монстра с блестящими, затопленными тьмой глазами.

Он медленно отложил полотенце в миску с водой и повернулся немного в сторону мрачного завешенного окна, будто обдумывая что‑то. Луч фонарика выхватил в темноте огромный силуэт, мощный разворот плеч и рваный шрам на шее. Да на нём живого места нет, какой ужас!

– Любуешься? – пробасил он, поднимаясь. – Привыкай, потому что придётся смотреть на меня часто.

Мужчина резко подался ко мне, будто бросился, отчего я испугалась и прикрыла лицо руками. Свет заплясал по комнате, а меня вдруг подняло вверх.

– Только не обмочи меня, Варвара, – мерзко засмеялся похититель. – Потерпи уж. – Он занёс меня в соседнее помещение, показал головой в угол, и я направила туда свет. Там, среди тесной и старой мебели, приютился унитаз. Самый обычный и даже с бачком. Вообще ванна была аккуратной и чистой, я успела разглядеть довольно большую душевую и даже стиральную машину.

Похититель довольно бережно опустил меня на пол и замер, придерживая меня за талию большими руками. Его ладони будто прожигали ткань, такие были горячие.

– Не дёргайся. – Он отодвинулся и, убедившись, что я стою на одной ноге, потянулся к краю моей юбки.

– Не надо! – прижав руки к бёдрам, вскрикнула я и добавила умоляюще: – Пожалуйста… Я сама справлюсь.

На миг мне показалось, что он из тех извращенцев, которые любят наблюдать, как женщины делают это, но через долгие десятки секунд, показавшихся мне вечностью, мужчина развернулся и покинул помещение.

Остался лишь сотовый с включённым фонариком, да из‑за двери донеслось угрюмое:

– Шею не сверни, игрушка.

Я выдохнула и, стоило телу расслабиться, как охнула от нестерпимого желания. Морщась от боли и постанывая, доковыляла до унитаза и едва не расплакалась от облегчения. Мелькнул свет, и я сжалась в ожидании того, что мой мучитель вернётся в самый пикантный момент, но телефон он оставил, а света в доме нет.

Я подняла голову и в маленьком мутном окошке увидела прыгающее светлое пятно. Свет фар! Сюда кто‑то приехал? Дружки похитителя? А кто ещё заедет в эту глушь?!

Спина похолодела от мысли, что человек со шрамом может поделиться своей игрушкой.

План созрел мгновенно.

 

Глава 12

 

Бешеный

– Чего тебе?

Я дождался, когда грузное тело Беркина выберется из машины, чуть не уснул, пока лысый татуированный боров тряхнёт пивным животом и подаст мне руку. Жирную и неприятную.

– Просили передать. – Он полез в карман затасканной куртки, а я незаметно вытер ладонь о бедро и проверил, на месте ли пистолет. С этой тварью лучше быть начеку, хитрый лис знает, когда укусить, когда приластиться. – Вот. – Толстяк протянул мне конверт, тряхнул несильно и заключил с неприятной улыбкой: – Не потеряй. Жарких. Владислав. Александрович.

– Не потеряю. Вали отсюда, внимание привлекаешь. – Я обернулся и зыркнул по тёмным окнам. Моя игрушка пи́сать долго не будет, пора бы возвращаться, а то снова что‑то выдумает.

– Так ты ей… – жирный кивнул в сторону дома, – уже засадил поглубже? Согласилась она?

– Пошёл на хрен, – рыкнул я.

– Да чего ты беленишься, Бешеный? Общее ведь дело. Мог бы и поделиться киской. – Берк облизнул потрёпанные боями губы и почесал ширинку. Меня чуть не вырвало – вот ублюдок. – Красивая?

– Подойди к ней на метр, и узнаешь моё бешенство в действии, а заодно рассмотришь все её прелести. – Мне не нужно было говорить громко или низко. Я знал, что мой вид и взгляд пробирает других до косточек.

Кто выживет с такими шрамами? Никто. А я смог. И теперь живу и не живу. Я есть, и меня нет.

– Я пошутил, ты что! – Берк поднял широкие ладони и тряхнул пальцами‑сардельками. Из‑под полы куртки сверкнул ствол.

Я не боялся пули, да и расправы тоже – мне всё равно, жить или умереть. Сейчас или чуть позже. Без разницы. Только бы с Лютым успеть расплатиться, ради этого я дышу и двигаюсь каждый день.

– Ты пожрать привёз? Шут‑ник. – Я немного наклонил голову и слабо сжал кулак, но толстяк всё равно напрягся. Он видел меня в бою, понимает, что не переживёт и одного удара.

– Да, забирай. В багажнике. Там и пожрать, и генератор, и много чего. Показывай, куда относить.

– Здесь оставь, я позже всё занесу. И вали щучкой. – Я повернулся к нему спиной и зашагал домой.

– Ты не поможешь? – проблеял в спину Берк.

Мой средний палец ясно дал понять, что его работу я выполнять не собираюсь. Отъел брюхо, уродец, как же я их всех ненавижу. А других, кто смог бы помочь и поддержать безымянного бомжа, у меня нет.

Но страшнее то, что есть кое‑кто повыше этих мелких сошек. Тот, кого Лютый по‑настоящему боится. И я боюсь.

Вернувшись в дом, я первым делом замер на пороге и прислушался. Было тихо. Будто внутри никого нет.