Нерушимый – 3
Парни оживились, теперь каждый счел своим долгом пройти мимо купе, где ворчала бабка. Вели они себя вызывающе, чтобы извлечь из бабки ругательство и поржать, как шестиклассники на нелюбимом уроке. Бабка, судя по всему, тоже вошла во вкус, благодаря чему Мика Погосян получил мощный вводный урок русской словесности, а в ответ научил весь вагон армянским ругательствам.
Правда, ходили парни так недолго: вагон начали заполнять молодые люди в камуфляжной форме, с рюкзаками. Я разглядел шевроны ВДВ. И откуда их столько? Точнее, куда? Под Рязанью базируется полк ВДВ, но разве их не возят на спецтранспорте?
– Ну капец, – возмутился сидевший рядом Рома Клыков, выглянув в проход. – Обещали же, что сами поедем!
– Места свободные есть? – поинтересовался проходивший мимо военный. – Есть. Вот и не вякай, не купил весь‑то вагон, а?
Рома заткнулся, насупившись, уставился в телефон. Военные начали занимать свободные места, а я – их изучать. Все молодые, лет двадцати на вид, высокие, подтянутые и суровые. Дембеля? Так вроде у них в начале осени приказ на увольнение. Или нет? Я‑Звягинцев не служил, прошел курсы при универе, да и подробностями не интересовался.
Военные заняли боковушки. В вагоне воцарилось напряженное молчание. Две стаи хищников принюхивались друг к другу. Вспомнилось, как на 9 мая пьяные русские искали немцев в турецком отеле, чтобы начистить им морды. Фонтан вэдэвэшники вряд ли здесь найдут, а вот взвод недружественных немцев может заменить футбольная команда.
Напротив меня расположились жилистый темноволосый парень с правильными чертами лица и верткий солдатик с огромными васильковыми глазами и внешностью почти кукольной.
Шуточки про булочку и пирожок прекратились. Только бы у наших хватило ума не нарываться!
На столиках военных сразу же образовались бутылки водки, которые проводники велели убрать, пригрозив милицейским нарядом. Военные их убрали. Но стали бегать в тамбур и закрываться в туалете. Вскоре они чуть выпили, и из обрывков их разговоров я понял, что это и правда дембеля, но «залетчики», а таких могут мариновать и три месяца с момента приказа. Видно, эти серьезно проштрафились, раз Новый год им пришлось встречать в части.
Еще узнал, что всему виной какой‑то замок, и самый мягкий эпитет к этому слову был «сука». Кто такой замок в части? Замполит? Чей‑то зам? Неважно. Гораздо важнее, что с начала вагона донеслось:
– В сердце клуб всегда один! ЦСКА непобедим!
– Всегда имеет «Спартака» непобедимый ЦСКА!
– В Союзе нет команды хуже, чем «Зенит» из финской лужи!
– ЦСКА – «Динамо» – дружба, мяса нам совсем не нужно! – крикнул кто‑то из наших.
Я, до того напряженно ждавший начала драки, выдохнул. Вроде конфликт отменяется, и союзные армии объединятся и вместе пойдут искать немцев. Не то чтобы я боялся драки, просто не хотелось. Драться без повода и ни за что – тупо. Вроде как получается, что рискуешь здоровьем и свободой просто так.
В общем, я порадовался, но вскоре понял, что рано, потому что нет разрушительной силы сильнее, чем спевшиеся вэдэвэшники и динамовцы. Началась миграция по купе, поедание динамовских запасов и срочная ликвидация запасов водки дембелей, которой оказалось просто море. А выпить море – как бы не фунт изюма съесть.
– Комбат, батяня, батяня, комбат! – запел Микроб.
Но голос у него был таким противным, что вэдэвэшники завладели гитарой и отправили парнишку на скамейку запасных, то есть прочь из купе. И он прибился к нам с Клыком.
– Никакой совести! – обиженно развел руками он.
– Огонь, батарея, огонь, батальон! – грянули подвыпившие голоса. И следом заунывное: – Я солдат, и у меня нет башки!
Подбор песен заставил подумать, что определенные вещи рождаются вне обстоятельств, словно подаются творцам откуда‑то из космоса.
Тем временем мимо пробежала бабка, волокущая девочку, которая не влезала в проход и билась о выступающие части.
– Содом и Гоморра! – донеслись ее выкрики. – Я буду жаловаться! Я вас сгною!
– Мужики, эта старая карга обозвала нас п…ми! – несколько удивленно воскликнул дембель, отпустив Мику Погосяна. Как наш армянин оказался в этой ситуации, я проглядел, уж слишком много движухи вокруг началось.
Темноволосый парень, который в вакханалии не участвовал, вскочил, пробежался по купе, видимо, он был мозгом дембелей, а через минуту в наш вагон прибыл наряд, но водку успели спрятать.
Минут пять было тихо, а потом опять:
– Огонь, батарея! Огонь, батальон!
– Ты меня уважаешь?
– За Вэ‑Дэ‑Вэ!
– Выйду ночью в поле с коне‑ем!
Ближе к вечеру я прошелся по вагону, чтобы оценить обстановку. Кто‑то надирался совместно с дембелями, кто‑то играл в карты, тренеры тихонько разливали горькую, пряча бутылки в рукавах. Ясно, чего у Кири такое одутловатое лицо. Ему бы дисциплину наладить, а он водку пьянствует! Представляю, какая вакханалия на сборах будет…
По счастью, дембеля тоже надирались не все. И только одному человеку было плевать на происходящее – моему соседу Роме Клыкову. Если бы его начали выносить вместе с полкой, он не заметил бы.
Наряд транспортной милиции приходил дважды. Грозил пальцем и забывал о беспокойном вагоне. Проводники спрятались в своем купе, во втором пригрели бабку с внучкой.
Смеркалось, градус нарастал, а потом, после очередного «Вот скажи, ногомячист, ты меня уважаешь? Армию, сука, уважаешь?», началось.
Конфликт разгорелся уже ночью. Вспыхнул он быстро, как спичка, и вскоре распространился со скоростью лесного пожара.
Началось все с милой беседы между вспыльчивым и изрядно поддатым Игнатом, который, похоже, совсем не умел держать себя в руках, и здоровенным дембелем по имени Колян. Причем этот самый Колян вписался за своего сослуживца – низкорослого казаха, чей акцент стал причиной издевательств со стороны Игната:
– Ты там в своем ауле с баранами так разговаривай! – пьяно заявил он и заржал. – Свали нах… отсюда.
– Ты что‑то сказал? – начал петушиться казах. – А ну, повтори!
– Ис… исчезни, – отмахнулся Игнат.
– Сам исчезни! – взревел дембель. – «Динамо» твое играть не умеет! Все вы там кривоногие!
– Это ты кри‑кривоногий, ус‑ус‑ус… узкоглазый! – оскорбился Игнат.
Он начал рычать, его друг Жека тоже не смолчал, и через пять минут уже полвагона орало друг на друга:
– Мы за кого кровь проливали? Шку‑у‑у‑ра!
– ЦСКА – конина! – закричал Игнат и заржал по‑лошадиному.
– А ну, иди сюда, ноги тебе переломаю!
– Отсоси!
