Но вы же преподаватель

Во‑первых, меня и послать могут, пусть и завуалировано. Но красноречиво дать понять, что лезу не туда – на это Синицына способна, какой бы скромнягой ни казалось. А во‑вторых…

Во‑вторых врать она не умеет. Иначе бы сказала мне спокойно, что да, отдыхать будет; а не намекала, что не моё дело и что главное, что меня должно волновать – её способность справиться.

– Хотя бы выспись, – от недовольства говорю жёстче, чем надо бы.

Но Лесю мой тон, видимо, не особо заботит. Девчонка улыбается иронично, и вдруг спрашивает:

– Можно начать прямо сейчас?

Не знаю, всерьёз ли она – лёгкий смешливый блеск в её глазах сбивает с толку. Но на всякий случай киваю.

И Синицына и вправду откидывается в кресле, закрыв глаза. И этим позволяя мне чаще и дольше кидать на неё взгляды. Более пристальные и внимательные… Особенно когда этому способствует небольшая пробка.

Её длинные естественные ресницы слегка подрагивают, губы соблазнительно приоткрываются…Тело по‑прежнему скрыто сомнительными шмотками, но вдруг замечаю, что грудь вполне себе выделяется, в такт дыхания девчонки приподнимаясь и опускаясь перед моим взглядом…

Чёрт. У меня встаёт. На Синицыну.

Долго там до её дома ещё? Увеличиваю скорость и запрещаю себе больше смотреть на уже спокойно спящую и слегка похрапывающую девчонку рядом. Мою, чтоб её, студентку.

 

Глава 4. Олеся

 

Отдых мне, конечно, и близко не светит. Ведь при лучшем раскладе я уже через неделю должна в Томск лететь. Расчёт от соседа мне нужен срочно, ведь надо начать уже сейчас насчёт маминого санатория решать. Даже на тот случай, если у меня не получится с конкурсом, уволиться и без того собиралась, как и маму отправить.

Поэтому сегодня никаких робких лепетаний. Отработав у соседа весь день, расписываю ему всю ситуацию и прошу расчёт. Как раз и повод уволиться у меня достойный, а то если бы не ситуация с конкурсом, не знала бы даже, что сказать. Врать не особо умею.

Но сосед лишь снисходительно усмехается, явно почувствовав свою власть надо мной. Типа в его руках моя судьба. Так и вижу это в самодовольном оскале, и становится по‑настоящему страшно.

С трудом преодолеваю желание отступить и вместо этого ещё раз объясняю, что для меня это важно. Прошу по‑соседски пойти мне навстречу, рядом ведь живём, не такие уж чужие друг другу.

– Я тоже так думал, – ядовито подмечает мужчина, вдруг резко переменившись и став прямо‑таки источать враждебность. – Но ты стала такой закрытой, Лесенька. Застёгнутая наглухо и не улыбнёшься даже. Я помнил тебя другой.

С трудом преодолеваю отвращение и заставляю себя продолжать на него смотреть.

– Я таким образом демонстрировала почтительность, – тихо придумываю на ходу, но неприятное ощущение в груди ни на секунду не даёт о себе забыть.

Мне ведь хочется уйти отсюда прямо сейчас, и наплевать на всё. Но деньги…

– Допустим. Но видишь ли, ты перестаралась, – мудак, чьего имени я даже и не помню, недвусмысленно скользит знакомым сальным взглядом по моим губам. – Я хорошо тебе платил. Больше, чем любой домработнице. И ожидал больше расположения и проявления того, что мы не чужие.

Сглатываю ком в горле. Ноги начинают подкашиваться, и я одновременно и понимаю, к чему он клонит, и принять реальность не могу.

– Вы сами предложили такие финансовые условия, – бормочу, изо всех сил сохраняя серьёзный вид. – И мы обговаривали мои обязанности.

– Деточка, сколько раз я шёл тебе навстречу? – недобро прищуривается сосед. – Соглашался на удобное тебе время, отпускал к матери чуть что?

Не так уж часто, на самом деле. Мы вообще с этим подонком особо не взаимодействовали – и, наверное, поэтому я расслабилась и думала, что ко мне интерес потерял. Хотя, может, он и вправду на кого другого переключился, а сейчас нашёл возможность повертеть мной.

– Сделайте это в последний раз, пожалуйста, – стараюсь говорить с ним мягко, игнорируя недвусмысленные намёки и тон мерзавца. – Каждый раз у меня была действительно важная ситуация и сейчас тоже.

– Я устал играть в одни ворота, – приближается сосед и трогает мне лицо потной рукой. – Теперь пойду к тебе навстречу, только если ты пойдёшь ко мне…

Меня передёргивает от брезгливости, и я уже начинаю ненавидеть себя за то, что не заключила договор. Успокаивала себя тем, что этот похотливый мудак, по крайней мере, не похож на насильника. Ага, как бы не так. Шантаж немногим лучше.

– Ты думала, что отсутствие косметики и эта серая херня на тебе скроет твою красоту? – возбуждённо дышит мне в лицо подонок, расплываясь в широкой ухмылке. – Ну уж нет, Лесенька. Ну же, будь хорошей девочкой… И тогда ты получишь все свои деньги, а может, даже сверху щедрую надбавку. Если постараешься.

Меня уже тошнит от его близости, но от оцепенения не могу даже убрать мерзкую руку со своего лица. Клянусь, я буду отмывать его раз десять точно. И вряд ли смогу избавиться от этого старческого запаха.

– Вы и так должны мне деньги, – выдавливаю.

Но меня, кажется, даже не слышат. Сосед уже притягивает меня к себе, одновременно пытаясь слюнявить мне лицо. И меня как оглушает. Оставаться здесь опасно! И к чёрту уже деньги, мне всё равно их не дадут. Не просто так.

Резко вырываюсь, лягаюсь, дерусь. Даже, кажется, луплю ему между ног. Мало соображаю, прихожу в себя лишь когда выбегаю из его долбанной квартиры и залетаю к себе.

Сердце никак не успокаивается, когда, задыхаясь, прислоняюсь к двери. Закрываю глаза, стараясь прийти в себя. Потому что мама вот‑вот меня увидит. И раз сейчас не вышла навстречу, то, скорее всего, пока спит ещё. Неизвестно, когда проснётся, но не стоит её волновать.

Делаю глубокий вдох и медленный выдох, пытаюсь дышать размеренно. Ничего ужасного не успело случиться. Да, я всё ещё чувствую мерзкий запах мудака и его липкие потные руки на себе, словно они до сих пор там. Но через несколько минут я уже буду вымыта и в порядке. А что дальше…

 

Конец ознакомительного фрагмента