Номер Два. Роман о человеке, который не стал Гарри Поттером
Они встретились на концерте группы «The Cure». В 1984 году у Джона была та же стрижка, что у их вокалиста, – нечто вроде баобаба на голове[1]. Совсем юная Жанна работала «за стол и кров» у молодой английской четы, столь же богатой, сколь и чопорной, и носила прическу в форме идеального каре. Если бы не ее чувствительное сердце, они бы никогда не познакомились. Вообще‑то, на том концерте Жанна оказалась почти случайно – пошла на поводу у Камиллы, другой француженки, с которой встретилась в Гайд‑парке. На концерте девушки обратили внимание на странного типчика в глубине зала, выглядевшего совершенно потерянным. Он заглатывал пиво банку за банкой в том же темпе, в каком музыканты переходили от одной композиции к другой. В какой‑то момент его колени подогнулись. Девушки подошли и помогли ему подняться, он попытался поблагодарить, но еле ворочал языком и был не способен выдавить членораздельный звук. Они проводили парня к выходу, чтобы он мог продышаться на свежем воздухе. Вменяемости Джона хватало ровно на то, чтобы выглядеть крайне трогательно. Камилла, как истинный фанат рок‑группы, вернулась в зал, а Жанна осталась рядом с терпящим кораблекрушение. Позже она спросит себя: может, лучше было сбежать? В момент их встречи он падал с ног, а это что‑то да значит. «Не доверяйте первому побуждению – оно почти всегда благородно», – писал Монтерлан. Ну, или Жанне казалось, что он вполне мог так написать, например в романе «Девушки»[2], которым в те времена зачитывались ее подруги. Много лет спустя она обнаружит, что эти слова принадлежат Талейрану. Как бы то ни было, Жанна поддалась очарованию этого тонущего бедолаги. Следует отметить, что Джон был не лишен своеобразного чувства юмора. Возможно, именно того юмора, который называют английским. Немного придя в себя, он пролепетал:
– Я всегда мечтал стоять в толпе во время рок‑концерта и накачиваться пивом банка за банкой. Я всегда мечтал быть крутым чуваком. Но ничего не поделаешь, я всего лишь молокосос, который любит «Швепс» и Шуберта.
Таким образом Жанна пропустила невероятную восьмиминутную композицию «A Forest»[3]. Роберт Смит любил затягивать эту потрясающую песню, которая стала хитом группы и первой, занявшей верхнюю строчку в британских чартах. Хлынул ливень; молодая парочка поспешила укрыться в такси и направилась в самый центр Лондона, где Джон обретался в крошечной квартирке, унаследованной от бабушки. Перед смертью та сказала ему: «Я оставляю тебе квартиру с единственным условием: ты будешь поливать цветы на моей могиле минимум раз в неделю». Редко случается, чтобы подобный бессрочный контракт между мертвецом и живым соблюдался столь ревностно. Возможно, это еще один образчик английского юмора. В любом случае соглашение было достигнуто, и внук никогда не отступал от данного обещания. Но вернемся к живым. Обычно сдержанная, Жанна в тот вечер решила подняться к Джону. Им показалось, что разумнее избавиться от мокрой одежды. Оказавшись нос к носу в чем мать родила, молодые люди не нашли иного выхода, кроме как заняться любовью.
Рано поутру Джон предложил отправиться на кладбище; он должен был внести очередной взнос в свою моральную квартплату. Жанне мысль совершить таким образом их первую совместную прогулку показалась совершенно очаровательной. Они бродили долгие часы в полной эйфории от дебюта их отношений и помыслить не могли, что через пятнадцать лет их ждет громоподобный развод.
2
Им понравилась идея звать друг друга Джон и Джанна. Они часами рассказывали друг другу свои жизни; не осталось ни одной пропущенной страницы из прошлого. Когда любовь делает первые шаги, любимое существо напоминает русский роман. Это плотный, неудержимый поток. Они постоянно обнаруживали, как много у них общего. Например, литература. Оба любили Набокова и пообещали себе, что однажды по примеру писателя отправятся ловить бабочек. В то время Маргарет Тэтчер жестоко подавляла требования и надежды бастующих шахтеров; влюбленным было на это глубоко плевать. Счастье не заморачивается условиями жизни рабочих; оно всегда немного буржуазно.
Джон учился в Академии искусств, но истинной его страстью было изобретательство. Его последним открытием стал галстук‑зонт. Со всей очевидностью этот аксессуар должен был войти в гардероб англичан. Но идея, при всей ее блистательности, разбилась о стену всеобщего равнодушия. Зато стремительно вошли в моду авторучки‑будильники. Жанна уверяла Джона, что все великие гении поначалу были отвергнуты. Надо дать миру время приспособиться к твоему таланту, добавляла она влюбленно и пафосно. Сама она перебралась в Лондон, лишь бы сбежать от родителей, которые так и не смогли усвоить, что такое ласка и как ее применять. Жанна уже прекрасно говорила по‑английски. Она мечтала заняться политической журналистикой, хотела брать интервью у глав государств, хотя и не очень понимала, откуда взялось это навязчивое желание. Восемь лет спустя она задаст вопрос Франсуа Миттерану на пресс‑конференции в Париже. Для нее это станет проблеском посвящения в сан. Пока что она бросила работу няни и устроилась официанткой в ресторан, где готовили отличный чили[4]. Довольно скоро она заметила, что, если говорить с сильным французским акцентом, соберешь куда больше чаевых. День за днем она совершенствовала искусство начинять свой английский все большим количеством оговорок. Ей нравилось, когда Джон наблюдал за ней с улицы, поджидая ее после работы. Она наконец выходила, и они долго шагали в ночи. Она рассказывала о хамстве некоторых клиентов, он с жаром излагал новые идеи. И в этом было гармоничное слияние мечты и реальности.
После нескольких месяцев накопления чаевых Жанна решила, что отложила достаточно денег и может уйти из ресторана. Она дополнила свое резюме великолепным сопроводительным письмом, что позволило ей получить стажировку в престижной ежедневной газете «The Guardian»[5]. Как француженке, ей предложили место помощника корреспондента в Париже. Это стало холодным душем. Ей грезилась увлекательная жизнь, репортажи из разных интересных мест, но ее обязанности заключались в организации встреч и заказе билетов на поезд. Это довело ее до ручки, и даже ремесло официантки показалось ей более воодушевляющим с интеллектуальной точки зрения. К счастью, ситуация улучшилась. Проявив настойчивость, она сумела доказать, что способна на большее, и в конце концов ей стали доверять ответственные задания. Наконец она опубликовала свой первый материал: сообщение об открытии во Франции сети «Restos du Cœur»[6], всего несколько строк. Джон читал и перечитывал эти строчки, как сакральный текст. Какой восторг увидеть имя любимой женщины в газете; хорошо, пусть не имя, а только инициалы: Ж. Г.[7] Фамилия Жанны была Годар, но никаких родственных связей с франко‑швейцарским режиссером у нее не прослеживалось.
[1] «The Cure» (с 1978) – британская рок‑группа «новой волны». У Роберта Джеймса Смита (р. 1959), бессменного вокалиста и единственного постоянного участника всех составов группы, в описываемый период на голове была копна волос, торчащих в разные стороны.
[2] «Девушки» («Les jeunes filles», 1936) – антилюбовный роман французского писателя Анри де Монтерлана (1895–1972).
[3] «A Forest» («Лес», 1980) – сингл «The Cure» с их второго альбома «Seventeen Seconds».
[4] Чили, или чили кон карне, – мексикано‑техасское блюдо из говядины, красной фасоли и острого перца чили.
[5] «The Guardian» («Гардиан») – ежедневная английская газета, считается одной из самых читаемых и квалифицируется как «качественная пресса».
[6] «Restos du Cœur» («Еда от сердца») – французская благотворительная организация, основанная французским актером и комиком Мишелем Колюшем в 1985 году. Изначально занималась раздачей бесплатной еды нуждающимся, в основном бездомным, сейчас поддерживает многие проекты, в частности помогает в поисках жилья.
[7] Ж. Г. – имеется в виду совпадение с инициалами Жан‑Люка Годара (1930–2022), знаменитого кинорежиссера и кинопродюсера.
