Огонь и ветер. Книга Лиана
Конечно, поначалу всего этого я разглядеть не мог и страшно злился на себя, на свои бесполезные гляделки и невозможность забиться в какой‑нибудь тихий угол, где можно без опасений покинуть тело. А потом (наверное, совсем растеряв разум и осторожность) закрыл глаза и все же позволил сознанию ускользнуть прочь из этой несовершенной оболочки. Вот тогда‑то мир мгновенно преобразился. Я отчетливо увидел все вокруг: и стоящих рядом тайкуров, и площадку для поединка, и дедулю Фарра. Лицо старика было иссечено морщинами и шрамами, точно карта – дорогами и ручьями. А свои седые волосы таргал Хадо носил связанными в высокий длинный хвост, падающий на гладко выбритый затылок. Наверняка его прическа, отличная от всех остальных воинов, указывала на высокое положение. По правую руку от повелителя тайкуров сидел молодой мужчина с таким же хвостом, и я сразу понял, что это его сын, – было в их лицах неуловимое сходство.
И Фарр тоже походил на них…
Смешно сказать, но только здесь и сейчас я впервые по‑настоящему разглядел черты лица человека, который должен был стать моим врагом, но почему‑то назвался братом.
Оказалось, что у него такие же темные глаза, как у его деда.
Молодых воинов в Круге собралось много – не меньше двух десятков. Рассредоточившись по периметру площадки, они стояли на полусогнутых ногах и, сложив руки на груди, медленно покачивались из стороны в сторону. Я не сразу понял, откуда исходит странный звук, но постепенно осознал, что все эти разрисованные парни с бритыми головами… поют. Никогда прежде я не слышал ничего подобного: казалось, пение исходит из самой глубины их нутра, вытекая из полуоткрытых губ, которые почти не шевелились. Посмотрев на Фарра, я с изумлением убедился, что он делает то же самое. Ай да Высочество! И кто научил его такому фокусу?
Постепенно в ритм странного нутряного пения вплелась и музыка: мерные удары колотушкой по металлическому кругу в деревянной раме, посвист диковинной длинной дудки и даже скрип смычка, которым музыкант, хитро щуря глаза, водил по тонкой палке, имевшей всего две струны. А потом воины стали попарно делать шаг к центру Круга, взмахивая руками так, словно собирались напасть. Их движения напоминали сложный танец, смысл которого ускользал от меня. В какой‑то момент одна из пар не ограничилась символическими угрозами, и в середине площадки наконец начался первый поединок. Я смотрел на него с интересом, но без волнения: это были совершенно незнакомые мне парни, чья судьба не трогала меня ни в малейшей мере. Сражались они недолго. Несколько отточенных взмахов руками – и вот поверженный тайкур оказался на земле. Он покинул Круг, а в центр вышла новая пара. И на сей раз мое сердце стукнуло сильнее: одним из противников был Фарр.
«Удачи тебе, Высочество», – подумал я, искренне желая ему не осрамиться перед дикими родственничками и суровым дедом. Однако Фарр оказался гораздо лучше своего соперника на Круге и уложил его в пыль даже быстрее, чем я успел всерьез заволноваться. Хорошо, конечно. Вот только по правилам этого испытания ему предстояло сразиться еще не с одним бритоголовым, а угрожающего вида парней в Круге было много.
С каждым поединком музыка гудела яростней и громче, да и пение не стихало. По мере того, как одни бойцы выбывали, на их место вставали новые. Вскоре я сбился со счета, сколько их уже сменилось, а Фарр все еще оставался в Круге. Видать, неплохо его там натаскали драться, во дворце‑то. Наверное, у наследников и должны быть самые лучшие учителя. С другой стороны… я смотрел на Фарра и видел, что дело тут не только в технике. Он сражался иначе, чем остальные. Как будто ему вовсе не хотелось причинять кому‑то боль. Как будто этот боевой кураж обходил его стороной, оставляя сознание кристально чистым.
По правилам ритуала каждый новый воин был старше. И опытней. А Фарр уже устал. Я чувствовал это. Точно так же уставали и его соперники, однако им было легче: незримая поддержка родичей давала силы и веру в себя. Фарр всего этого не имел, он был один, и никому за пределами Круга не хотелось, чтобы он победил. Я чувствовал неприязнь тайкуров и их желание поглумиться, увидеть, как прольется кровь чужака. Сколько же еще противников он должен отправить носом в землю, прежде чем таргал признает, что его беловолосый внук имеет право именоваться воином в этих землях и заслуживает уважения?
«Когда Круг собирают ради одного человека, – прошелестел голос шамана в моей голове, – он длится до тех пор, пока этот человек не упадет. Или не утвердит свою победу. Твой наатха держится хорошо, но, чтобы завоевать признание таргала, ему нужно не просто уронить противника в пыль. Он должен убить».
Кровь ударила мне в лицо.
«Убить?! Но об этом никто не говорил! Он сказал, это просто воинский танец! Проверка силы и прочности!»
«Да. И умения убивать. Твой наатха не стал расстраивать тебя, но он знает это. И ждет того, в чьих глазах увидит свою смерть. Только тогда он будет готов нести ее сам».
Светлые боги! И Фарр еще пытался доказать мне, будто эти люди не дикари?!
«Но он не убийца! Он же… – Я хотел сказать, что Фарр не сможет, но прикусил свой невидимый язык и спросил другое: – Как вообще можно убить без магии и оружия?!»
«Легко. Наших мальчиков учат этому с ранних лет. Смотри внимательно, сын севера: уже скоро в Круг выйдет воин, который захочет положить конец танцу и пригласить сюда смерть».
«Нет! Это же… Это неправильно! Фарра нельзя убивать!»
«Да, его смерть станет большой потерей для тебя и его семьи, для вашего королевства. Но в степи твоего наатха забудут уже назавтра. Здесь или ты побеждаешь, или тебя. По крайней мере так было и будет, пока кто‑то созывает Круг».
«Но… – я растерялся и совсем утратил опору под ногами, – разве Фарр сам созвал его?!»
«Да, маленький белый колдун. Это было его решение».
От изумления я забыл, как дышать, и рывком вернулся в свое тело.
Фарр согласился рисковать своей жизнью и убить кого‑то ради признания родства с этим королем дикарей?!
«Он согласился доказать, что пожелавший убить его сам найдет свою смерть. Не удивляйся, северянин, в Диких Землях умение постоять за себя и свой род ценится превыше всего. До сего момента твой наатха сражался с родичами. Это была лишь игра. Открой снова свои видящие глаза и смотри. Сейчас в Круг войдет человек, чьи верность и кровь давно вызывают сомнения таргала. Если он убьет твоего названого брата, это будет означать, что он смыл кровью грязь со своего имени. Если победит белогривый сын короля, таргал назовет чужака внуком и признает его кровь как свою».
«Но это нечестно! – воскликнул я мысленно. – Фарр устал, а этот ваш воин с грязным именем войдет в Круг полным сил!»
«Верно. Такова традиция Круга. Такова правда жизни. Воин должен быть сильным, когда за ним приходит смерть, сколь бы сильно он ни устал. Как иначе он докажет, что в его сердце горит огонь? Тот, кому есть за что сражаться, никогда не позволит себе сложить оружие, даже если будет окружен врагами со всех сторон. А твоему наатха есть за что сражаться. Погибнет он – и твое имя тоже унесет степной ветер».
Наверное, я должен был испугаться. Но страха не было. Только ощущение безумия всего происходящего. Мир вокруг плыл яркими пятнами, шумел, гремел, кричал сотнями глоток, смердел крепким мужицким потом и лошадьми, казался настоящим логовом демонов. Я закрыл глаза и, последовав совету шамана, открыл их в ином теле. Теперь вчерашние слова про нелегкий день обрели для меня совсем иное значение. И оно мне не нравилось, ох как не нравилось!
