Он
– Парни, это Джейми Каннинг, мой давний друг и вратарь сопляков из «Рейнера».
– Привет, – говорю я. Потом оглядываюсь в поисках официантки. Мне нужно чем‑то занять руки, любым напитком, хоть содовой. Но бар забит под завязку, и нигде поблизости официантки не видно.
Я смотрю на его бокал. Вес пьет что‑то шипучее – судя по цвету, колу. Нет, рутбир. Он всегда предпочитал рутбир. Очевидно, их тренер тоже наложил вето на алкоголь.[1]
Вес поднимает руку, и официантка резко поворачивается в нашу сторону. Он показывает на свой бокал, а она кивает с такой готовностью, словно сам Господь Бог велел ей выполнить его просьбу. Вес благодарит ее своим любимым способом – сверкает улыбкой. А я замечаю, как что‑то сверкнуло металлическим блеском.
Он проколол язык. Это тоже что‑то новое.
И‑и‑и… теперь я думаю о его языке. Черт. Последние четыре года молчания внезапно обретают немного больше смысла. Возможно, некоторые пьяные выходки все же способны испортить дружбу.
А может, все это чушь, и если б мы остались друзьями, то смогли бы забыть ту давнюю глупость длиной в час.
Между тем в баре становится слишком жарко. Если официантка принесет мне рутбир, то меня может потянуть им облиться. Да еще и молчание между мной и моим бывшим другом с каждой секундой затягивается все сильнее.
– Столько народу, – через силу говорю я. Совсем тихо.
– Ага. Хочешь? – Он протягивает мне бокал.
Я делаю жадный глоток, и наши глаза встречаются поверх ободка бокала. Его самоуверенность пошатнулась на миллиметр или два. Взгляд задает вопрос. Ну что, как мы протянем следующие полчаса?
Сглотнув, я принимаю решение.
– Как позорно в том месяце «Брюинз» продули «Дакс», а?[2]
Его надменность возвращается со скоростью света.
– Вам просто повезло. А в третьем периоде ваш вингер сам споткнулся о свои косолапые ноги.
– С небольшой помощью вашей защиты.
– Ой, да иди ты. Двадцать баксов на то, что «Дакс» в этом году не пройдет дальше четвертьфинала.
– Всего лишь двадцать? – в притворном шоке ахаю я. – Да ты, похоже, боишься. Двадцатка и видео на «YouTube», прославляющее мое величие.
– Заметано, но если проиграешь ты, то запишешь такое видео в футболке «Брюинз».
– Окей. – Я пожимаю плечами. И все – в один момент напряжение в атмосфере начинает спадать.
Появляется официантка – с двумя бокалами рутбира и адресованной Весу голодной улыбкой.
– Спасибо, куколка. – Он протягивает ей двадцатку.
– Дай мне знать, если захочешь что‑то еще, – мурлычет она с чересчур откровенным намеком. Господи. У хоккеистов обычно не бывает проблем с интимом, но мой старый друг явно наслаждается тем, какое впечатление производит. Впрочем, она тоже горячая штучка. Роскошная грудь и обаятельная улыбка.
И идеальная попка, которую Вес, однако, не удостаивает и взглядом.
Когда официантка уходит, он раскидывает руки в стороны и ухмыляется группе окружающих его хоккеистов.
– Черт, мы прямо как малолетние телки. Рутбир и имбирный эль – и это в пятницу вечером. Кто‑нибудь, позвоните копам. Или давайте, что ли, сыграем в дартс.
– В настольный хоккей! – кричит кто‑то. – Я видел стол в игровой комнате.
– Кассель! – Вес хлопает по плечу стоящего рядом парня. – Ну‑ка, напомни, кто выиграл в прошлый раз?
– Ты, придурок. Потому что сжульничал на штрафных.
– Кто, я?
Все смеются. Но мои мысли – конечно же – цепляются за слово «штрафные».
Глава 5
Вес
Колледж расщедрился на аренду самых шикарных мест – закрытой VIP‑ложи с роскошным окном от пола до потолка, из которого открывается вид на арену. Однако праздничные бутылки «Дома» любезно отправил нам мой папаша. Говнюк в таком экстазе от нашей победы, словно сегодня на льду был он. Я даже слышал, как он хвастался одному из своих приятелей, будто научил меня финту, с помощью которого я забил в третьем периоде победную шайбу.
Брехня. Ничему старик меня не учил. С момента, как я стал способен держать в руках клюшку, он тратил деньги на тренеров, инструкторов и всех прочих, кто мог сделать его единственного сына суперзвездой. В этом надо отдать ему должное – он охеренно хорошо умеет ставить свою подпись на чеках.
Каннинг и его парни сейчас на льду, под тем же прессингом, с которым недавно столкнулись мы. Тренер разрешил нам выпить по бокалу шампанского. Завтра вечером мы играем в финале, и он хочет, чтобы мы оставались на пике формы. Обо мне, впрочем, он может не беспокоиться. Я прихлебываю рутбир – не только назло отцу, но из‑за того, что, пока смотрю игру, мой желудок скручивается в узел, и алкоголь сделает только хуже.
Я хочу, чтобы «Рейнер» выиграл.
Я хочу выйти против Каннинга в финале.
Я хочу притвориться, что у меня не осталось чувств к этому парню.
Похоже, мне придется удовлетвориться двумя желаниями из трех. Потому что я не могу притвориться, что Каннинг мне безразличен. Это попросту невозможно после того, как я увидел его вчера.
Черт, как же хорошо он выглядел. Воплощение Калифорнии, большой, светловолосый и сексуальный дьявол. С задумчивыми карими глазами, что для блондинов редкость. Правда, сам Джейми, сколько я его знаю, никогда своей внешностью не кичился. Иногда мне кажется, что он даже не понимает, как чертовски горяч.
– О‑о‑о… черт, – восхищенно восклицает кто‑то из наших, когда игрок «Рейнера» забивает то, что вполне может стать голом турнира.
«Рейнер» приехали побеждать. Они играют агрессивно, все время нападают. «Йель», кажется, не пробил по воротам и дюжины раз – и это при том, что вовсю идет третий период. Каннинг останавливает все шайбы, кроме одной, да и та оказывается в воротах чисто случайно – добиванием после рикошета от стойки. Я практически слышу свист, с которым она проносится мимо перчатки Каннинга, обогнав его всего на наносекунду.
Счет теперь равный. 1:1, и играть еще пять минут. Я ловлю себя на том, что сижу, затаив дыхание, и мысленно заклинаю нападающих «Рейнера» срочно что‑нибудь предпринять.
[1] Безалкогольный газированный напиток.
[2] «Анахайм Дакс», команда из Калифорнии.
