Он
– Один из защитников «Рейнера» принес своим самый тупейший в мире штрафной. – Он изумленно качает головой. – Этот идиот просто взял и подарил «Йелю» победу.[1]
Нет. Они еще не выиграли. «Рейнер» еще может собраться. Черт, у них еще есть время.
– В меньшинстве у твоего парня нет шансов, – добавляет Кассель.
Узел внутри меня сжимается. Можете говорить о «Йеле» все, что угодно, но в большинстве они играют лучше всех команд в НАСС. Всякий раз, когда перед игрой с ними мы выходили из раздевалки, наш тренер повторял одну и ту же мрачную фразу: «Сядете на скамейку – считайте, что проиграли».
Я молюсь о том, чтобы эти слова не оказались пророческими, чтобы «Рейнер» смог отыграться, но небо мои молитвы не слышит.
Над трибунами «ТД‑гарден» ревет финальный гудок.
И «Рейнер» проигрывает.
Глава 6
Джейми
Мы проиграли.
Мы, блин, проиграли.
Потрясенный, плетусь в сторону раздевалок. Настроение вокруг удушливо‑мрачное. Но виноватых никто не ищет.
Нет злости на Баркова, который безо всяких причин сбил нападающего противника – у того даже не было шайбы.
Нет упреков в сторону нашей защиты, которая неожиданно развалилась во время игры в меньшинстве.
И нет обвинений, направленных в мою сторону – за то, что не смог остановить ту последнюю шайбу.
Но … я виню себя.
Я был обязан остановить ее. Нырнуть быстрее, вытянуть руку дальше. Я был обязан броситься на ту чертову шайбу всем телом и не подпустить ее ко вратарской площадке.
Наступает оцепенение. Еще недавно я расстраивался, что моя семья не сможет приехать поболеть за меня. Теперь я этому рад. Они не видели, как я проигрываю. Хотя почему. Видели. По телевизору. Они и еще несколько миллионов людей…
Проклятье.
Вернувшись в номер, я нахожу там Терри. Он сидит на кровати с пультом в руке. Но телевизор выключен, и он смотрит в черный экран.
– Терри? Ты в порядке?
Он быстро поднимает голову.
– Да. Просто… – Не успев начать предложение, он его обрывает.
Точно такими будут и следующие несколько дней. Я уже это вижу. Мы так отчаянно хотели завоевать для «Рейнера» титул. Доказать нашим семьям и колледжу, что все жертвы, принесенные за эти годы, были не зря.
Мы ничего не доказали.
– Все равно это самый победительный сезон за последние тридцать лет, – медленно произносит Терри.
Я падаю плашмя на кровать.
– Победительный? Разве существует такое слово?
– В нашем случае да. – Мы оба смеемся. Но его смех заканчивается вздохом. – Это была моя последняя игра, Каннинг. Самая последняя. Я не ты. Меня в НХЛ не возьмут. Через три месяца я буду носить костюм клерка и сидеть в офисе.
Черт. Это и впрямь невесело.
– Я был хоккеистом пятнадцать лет. А полчаса назад превратился в младшего юриста инвестиционно‑банковского подразделения «Пайн Траст Кэпитал».
Господи. Теперь я надеюсь, что окна в нашем номере не открываются, потому что подспудно начинаю бояться, как бы он не шагнул за карниз. Он или я.
– Чувак, тебе нужно выпить и девочку. Причем срочно.
Он мрачно хмыкает.
– Мои кузены уже выехали, чтобы забрать меня. Будет бухло и стриптиз‑бары.
– Слава богу. – Перевернувшись на спину, утыкаюсь взглядом в зернистый потолок нашего номера. – Знаешь, есть очень большая вероятность, что я ни разу не выйду на лед в НХЛ. Быть третьим вратарем? «Детройт» с тем же успехом может приготовить скамейку точно под размер моей задницы. Если повезет, меня поставят вторым в их фарм‑клубе.
– У тебя все равно будет джерси и пак‑банниз. – У него звонит телефон. – Готовей не бывает, – произносит он в трубку. – Уже спускаюсь. – Потом мне: – Хочешь с нами?
Хочу ли? Мне точно надо напиться. Но в этот момент моя спина прилипла к покрывалу кровати.
– Сейчас нет, – сознаюсь я. – Может, напишу тебе через час, спрошу, где вы?
– Давай, – отвечает он.
– Увидимся, – отзываюсь я, когда защелкивается замок.
На какое‑то время растворяюсь в своем несчастье. Звонят родители, но я не снимаю трубку. Они у меня классные, но прямо сейчас я не хочу слышать никаких ободряющих слов. Мне надо чувствовать себя плохо. Мне надо надраться. Или с кем‑нибудь переспать.
Раздается стук в дверь, и я тащу свою унылую задницу в коридор, посмотреть, кто там. Наверное, кто‑нибудь из команды. Пришел, чтобы помочь мне с алкогольной частью плана на вечер.
Рывком открываю дверь и обнаруживаю за дверью Холли. На ее лице мазки черной и оранжевой краски, в одной руке бутылка текилы, в другой – пара лаймов.
– Сюрприз, – говорит она.
– Господи, Холлс. – Я смеюсь. – Ты же сказала, что не поедешь.
– Я соврала. – Она одаривает меня широкой улыбкой.
Я открываю дверь шире.
– Ты еще никогда не была так вовремя.
– Серьезно? – Она проходит мимо меня в номер. – А как же тот раз, когда я довела тебя до оргазма в туалете поезда за полминуты до остановки?
– Ладно, тогда тоже. – Я так счастлив видеть ее, что это даже не смешно. Отвлечение – ровно то, что мне нужно, и именно этим мы с Холли были всегда друг для друга.
[1] В случае нарушения правил назначается штрафной бросок, игрок‑нарушитель удаляется без права замены и садится на скамейку штрафников на две минуты и более.
