Опасная близость

А я вспоминаю наши недолгие отношения, разрушительные для нас обоих. Между нами двенадцать лет разницы. Но его руки лежали на моих бедрах, и пальцы скользили по коже, поднимая платье. Его губы, жесткие, требовательные, знали самые чувствительные мои точки.

Его последние слова выжгли на мне ожог: «Нам не стоит больше видеться. Я никогда тебя не любил».

Я прошу Дину заменить меня и, сославшись на больной желудок, убегаю из ресторана.

А он остается.

Дьявол из прошлой жизни. Лучший – некогда – друг моего папы. Его партнер по бизнесу.

Человек, предавший доверие моей семьи ради встреч со мной.

Человек, предавший меня саму.

Мельников Богдан.

***

ТРИ ГОДА НАЗАД

Папа любил повторять, что в бизнесе, как и в любви, нужно сохранять трезвый рассудок. Страсть мимолетна, в ней легко захлебнуться. Он никогда и никому не доверял: ни в работе, ни в деньгах, ни в делах.

Мой папа мог показаться черствым чурбаном, но я‑то знала, как сильно он любит маму, как готов положить горы к её ногам. Только с ней – и со мной – он был нежным и ласковым. Для всех же остальных: цербер, который может порвать в клочья. Не человек – машина.

Поэтому, когда в нашем доме однажды появился молодой мужчина, и папа, хлопнув того по плечу, назвал его «хорошим другом», я сразу поняла, что человек этот какой‑то особенный. Никого другого отец не водил к нам домой, предпочитая оставлять знакомых где‑то там, вдалеке от нас, за порогом.

– Богдан, это моя жена, Ира, а это моя дочь, Александра. Девочки, сообразите что‑нибудь на стол. Будем праздновать.

Мужчина смерил меня долгим – чуть дольше, чем требовалось – взглядом.

– Очень приятно, – ответил тихо, а я запомнила, как изгибаются его тонкие, упрямо поджатые губы.

Мы сидели в столовой, в тарелках дымилось мясо с овощным гарниром. Папа рассказывал, что они заключили какую‑то важную сделку, и что без Богдана этот контракт никогда бы не получили. Тот лишь невесело ухмыльнулся, будто похвала ему претила. Я помню, что разглядывала его из‑под длинной челки, делая вид, будто увлечена едой. Он был сдержан в общении, но похвалил мамин ужин и сказал, что для него честь быть нашим гостем.

– Сашка у меня студентка, в лучший университет её отдал, на платное отделение. Будет финансами заведовать, как отучится. Голова у неё светлая, всё получится, – нахваливал меня отец, и я стыдливо краснела.

– Нравится учеба? – ради поддержания диалога спросил Богдан.

И я ощутила себя маленькой девочкой, которую допрашивают взрослые за столом. А ты сидишь такая в платьице, с косичками, и смущаешься под их строгими взглядами. Странное чувство. Я… почему‑то я не хотела казаться маленькой этому мужчине.

– Да, вполне, – ответила сухо.

Вот и весь наш диалог.

Кто же этот Богдан? Откуда он взялся? Папа не рассказывал про него раньше, я не помню среди деловых партнеров этого мужчину. А такого невозможно не запомнить, даже если увидел случайно. У него даже имя особенное, редкое, необычное.

Он просто появился в нашей жизни.

И ушел поздним вечером, а я всю ночь перерывала интернет в поисках крупиц информации. Почему‑то мне хотелось узнать всё о нем. Но, к сожалению, сеть молчала. Удивительно, в двадцать первом веке про любого можно накопать компромата.

Кроме него.

Он был словно призрак.

Меня злило отсутствие результатов. Я копалась ещё и ещё. Подключила подруге‑Риту, и вместе мы излазили интернет вдоль и поперек.

– Неуловимый какой‑то этот твой Богдан, – покачала головой Ритка после нескольких часов бесполезных поисков.

– Он не мой.

– Тем более. Забей на него, чего ты к нему привязалась?

– Как ты не понимаешь? – я разозлено тряхнула волосами. – Мне нужно знать, с кем сдружился папа. Он его домой привел, понимаешь?!

– Так спроси у него сама.

Подружка пожала плечами. В её мировоззрении всё было просто и понятно.

– Угу, так и спрошу. «Пап, а что за мужик к нам приходил?»

– Почему нет? Ты имеешь право знать, кто к вам шастает. Сашка, ты слишком загоняешься, реально. Всё, я отказываюсь продолжать. – Она хлопнула крышкой ноутбука. – У вас есть что‑нибудь сладенькое?

Ритка – невозможный едок всяких вкусностей. Пирожные, тортики, конфеты пропадают в ней как в бездонной бочке. Никак, между прочим, не отражаясь на фигуре. В ней, миниатюрной брюнетке, сорок килограмм живого веса. Ветром её не сдувало только потому, что Рита обвешивалась с ног до головы побрякушками и носила туфли на пятнадцатисантиметровой платформе.

Мы спустились вниз, на кухню, где развернулось настоящее поле боя. Мама разложила по всему пространству – тридцать метров, как‑никак! – посуду, ингредиенты, а сама шинковала ножом зелень. На плите что‑то булькало и пыхтело.

Вообще‑то в теории мы могли позволить себе кухарку, но мама слишком любила готовить. Она каждый день придумывала что‑то новенькое, устраивала нам с папой вечера разных кухонь. Судя по запаху, сегодня нас ждало что‑то азиатское, остро‑сладкое, на кокосовом молоке.

– Здравствуйте, Ирина Валерьевна, – помахала подруга маме, та улыбнулась в ответ.

– В морозилке мороженое, – угадала она мысли Риты.

– О, спасибо. Слушайте, – подруга залезла в холодильник, достала ведерко ванильного пломбира, хозяйским движением взяла ложку. – А что к вам за Богдан такой приходил?

Я попыталась пнуть ее под столом, но Рита перла как танк. Её уже невозможно было остановить.

– Сашку он явно смутил, она теперь думает только о нем одном, всё пробить пытается в интернете. Я уже пальцы стерла помогать ей!

– Он меня не смутил, – ответила я напряженно. – Просто раньше папа гостей не водил. Разве это не странно?

– Я не спрашивала особо, – мама стряхнула зелень с доски в кастрюльку. – Поняла только, что они уже несколько контрактов вместе ведут. Значит, Дима ему доверяет. Давай и мы доверимся. Не переживай, не думаю, что наш папа подружился с плохим человеком.

Ха, не переживай. Легко сказать.

Мельников не давал мне покоя. Тревожил. Занимал все мысли. Стал болезненным нарывом, на который легонько надавишь – и он ноет. Но я совсем не беспокоилась о том, кем он является на самом деле.