Опасная близость

Я ведь обещала себе быть сильной. Представляла, как встречу его однажды, совершенно случайно, и гордо пройду мимо, даже не обратив внимания. На высоченных каблуках. В мини‑юбке или платье, обтягивающем меня как вторая кожа. Разумеется, с вечерним макияжем. Вся такая недоступная и прекрасная.

Но получилось иначе. Жалко, убого, уныло.

А еще… еще мне хотелось, чтобы поцелуй продолжался. Чтобы нас не остановила Дина. Чтобы у нас было время, бесконечно важные секунды наедине друг с другом, только бы хоть как‑то компенсировать потраченные три года.

– Ты говоришь, с ним какая‑то швабра была? – Рита берет очередное печенье, ломает его в пальцах и собирает крошки со стола в горку.

– Девушка, – поправляю я ее.

Ритка бывает грубой и бескомпромиссной. Пассия Мельникова ведь не виновата, что он пришел с ней именно в «мой» ресторан. Наоборот, мне грустно, что она заложник этой ситуации. Что хорошего, если твой мужчина зажимает в углу кого‑то, когда ты сидишь в соседнем зале и ждешь свой заказ?

– Сказала бы ей, чем у неё мужик занимается, посмотрела бы, как она его отходит на глазах у всего ресторана, – вздыхает Рита. – Ты слишком добрая и наивная.

– Ага, и глупая.

– Ладно тебе убиваться. Всё равно вы с ним больше не увидитесь, – подруга поглаживает меня по плечу.

Стоит ли говорить, что Рита глубоко ошибалась?

***

Когда подсматриваешь в интернете новости про бывшего, испытываешь непонятное волнение. Лёгкие сдавливает. Взгляд мечется, словно ты совершаешь что‑то запрещённое, недозволенное, порицаемое.

Да, тем вечером я решила разыскать Богдана в интернете. Однажды уже пробовала, но тогда у меня ничего не получилось. Может быть, за три года он стал проще относиться к социальным сетям?

Я наткнулась на его профиль случайно, через его друзей, имена которых с трудом вспомнила. Полупустой, пара фотографий, и всё. Нет, Мельников не изменил себе, не стал выставлять свою жизнь напоказ.

Но в друзьях у него – разумеется, я и туда залезла! – обнаружилась та девушка. Елизавета Макаренко. Она не стремилась особо светить любовника, но я узнавала знакомые черты. Его силуэт, машина (он ее не сменил), квартира с видом на парк, наручные часы и родинка на запястье.

Я как безумная начала изучать ее страницу, пытаясь понять: чем же она лучше меня?

Разумеется, ни о каком «лучше» речи идти не могло, потому что Богдан давно разорвал со мной отношения. Кроме того, у него появилась другая девушка. Он говорил, что они собираются пожениться. Её звали не Лиза, нет. Полина.

Так почему же он поменял невесту‑Полину на какую‑то Лизу? Что, ушел и от нее тоже? Сказал, что они слишком разные, и ей нужно найти кого‑то лучше?

Я надеялась увидеть что‑нибудь, что успокоило бы меня. Например, что она кормит бездомных котиков или занимается волонтерством. А может, у нее собственный бизнес, который она построила с нуля? Она печет восхитительные тортики, а в свободное время бегает сорок километров на марафонах?

Но Лиза была самой обыкновенной девушкой. Она ходила с подругами по барам, гуляла допоздна, отучилась на дизайнера и ничем не выделялась. Она не была лучше меня или хуже.

И это меня злило. Я не гордилась своими эмоциями, но они переполняли меня доверху. Я не могла смириться с тем, что Богдан сказал мне: «Нам не стоит больше видеться», а потом полез целоваться как ни в чем не бывало. Не могла смириться с тем, что в его жизни появилась Елизавета, которая фотографирует его спину и пишет в описании: «День с любимым БМ». Он для неё любимый. БМ. Богдан Мельников.

Он же… он же…

Мне остро хочется написать Лизе, чтобы она спасалась от Богдана, чтобы не доверяла его словам. Потому что он сбегает от нее в туалет и целует там официанток. Потому что он предаст ее. Но я просто бездумно листаю фотографии, рассматриваю ее жизнь снимок за снимком и кусаю губы.

Рите я, разумеется, о своем помешательстве не рассказываю.

Не поймет. Осудит. Скажет, что я сошла с ума и мне пора ложиться в дурдом.

На следующую смену я прихожу взвинченная, постоянно озираясь по сторонам, ловя в затылках сидящих за столиками мужчин знакомые очертания. Долго поправляю форменную блузку, дергаю за юбку.

– Что на тебя нашло? – Дина рассматривает мои попытки привести себя в порядок с удивлением. – Как твой желудок?

– Нормально. Спасибо, что подменила меня.

– Ай, – она отмахивается. – Не стоит. Мне там один твой столик такие чаевые оставил, что я готова была их расцеловать напоследок.

– Какой именно?.. – охрипшим тоном.

– Третий. Там мужчина такой презентабельный сидел с девушкой. Прикинь, десятку дал. Кстати, хочешь – могу поделиться. Мужик этот сказал, что ему очень нравилась прошлая официантка. Пришлось огорчить, что ты ушла, но я с удовольствием тебя заменю.

Я грустно хмыкаю. Спасибо ему, конечно, хоть чаевых этих мне и не досталось – да я бы и не взяла их. Ощущаешь себя женщиной, которой за поцелуй платят твердой валютой. Приятного мало, сколько бы он ни оставил. Неужели я стою всего десять тысяч?

– Нет, спасибо. Ты заслужила эти деньги.

Смена начинается, и потихоньку, за работой я забываю о Богдане. Невозможно бегать от столика к столику, запоминать заказы, теребить поваров и при этом страдать из‑за бывшего мужчины.

А потом…

Ну, разумеется, потом я замечаю его, сидящего у окна, разглядывающего меню.

И мое сердце замирает от страха.

Богдан одет в рубашку светло‑синего цвета, на шее – темный галстук. Не удивлюсь, если его с утра затягивала любящая девушка, нежным движением проводила по воротничку, поправляя тот. Весь такой серьезный, чисто бизнесмен на обеде. Наверное, так и есть. Одно радует: шикарной Елизаветы, упакованной в мини‑платье, рядом не имеется.

– Смотри, тот красавчик опять пришел, – шепчет мне пробегающая мимо Дина. – Иди ты. Он явно потребует твоего обслуживания. Уж не знаю, чем ты его так задела.

Зато я знаю.

И каждый шаг до стола дается мне тяжело. Ноги будто увязли в зыбучих песках. Я бы с удовольствием передала этот заказ кому‑нибудь еще, но понимаю – от Мельникова не отделаешься. Он будет приходить сюда каждый день, и мне придется уволиться, только бы не видеть его.

Лучше уж поступить по‑хамски и просто прогнать.

– Рядом есть другие хорошие рестораны, – вместо приветствия сообщаю ему. – Советую ходить в них.

Он поднимает на меня глаза, легонько улыбается краешком губ.

– А мне нравится этот. Особенно – обслуживание.