Осколки мёртвого мира
Я поступаю неправильно?.. Буду ли сожалеть об этом? Зачем я…
Взглянув на дрожащие ладони, не могу пошевелиться. Кажется, словно по ним расползается и прожигает кожу алая жидкость, ища путь к душе, чтобы вызвать в ней чувство вины. Фея ничего плохого мне не сделала. Нет. Раньше меня не останавливала чья‑то невиновность. Я просто чудовище. Такое же, как ангелы.
«Господин!»
«Хозяин!»
Зажмурившись, я мечусь между выбором. Закон или Преступление. Фамильяр, которого я использую чаще, становится сильнее и, следовательно, может сильнее влиять на мои поступки. Поэтому маги предпочитают не иметь больше одного помощника. Мне же пришлось взять обоих.
– Нори!
Я выкрикиваю имя фамильяра, но все команды вылетают из головы.
Не хочу возвращаться к прошлому!
«Всё хорошо, господин».
Я неуверенно поднимаю голову. Фею обнимает свет и извинительно вылечивает рану. Воспользовавшись её заминкой, я юркаю в сторону и со всех ног бегу прочь, надрывая лёгкие и сердце, лишь бы заглушить другую боль. Ту, что разъедает душу, очень похожую на скверну. Не думал, что за два года, проведённых в Ахэйре, стал таким жалким.
«Господин, сосредоточься».
Нори направляет меня, прочищая мысли. Не могу выразить своей благодарности за это, потому молча прислушиваюсь и облегчённо выдыхаю. Где‑то здесь находится маг, разозливший фей, наверное, у Петли. Пройти мимо неё невозможно. Она сама втягивает всё живое поблизости, изменяет, искажает и уродует. Сложно сказать, что хуже – Петля или место сосредоточения скверны. Я блуждал и там, и там, но всё равно не могу дать ответ.
Цуми не произносит ни слова. Я расстёгиваю верхние пуговицы рубашки. Такое чувство, словно хвостокрылая пыталась мной завладеть. Фамильяры часто так делают, но от своей ребятни я подобной наглости не ждал. Поднявшись по ступенькам, сквозь которые прорывается розовая трава, чувствую странный запах. И, побежав мимо заросших в цветах строений, отливающих голубизной и золотом, чуть не спотыкаюсь о раздробленные камни и мусор. Я пробегаю ступеньки, крошащиеся под сапогами, и едва не срываюсь в пропасть. Передо мной раскидывается пустота до самого горизонта, заполняемая песком. Растерянно замерев, я опускаюсь на колени.
Такова сила Петли. Время в ней замыкается и пожирает мир. Старое делает новым, а новое разрушает. Живое делает мёртвым, а мёртвое частично живым. Но итог всегда одинаковый – пустота.
Что‑то неприятно обрывается внутри.
Я всё‑таки не справился. Моё обещание…
– Нори… Цуми…
Я призываю хвостокрылых, молча смотря в их глаза и чего‑то ожидая. Не знаю, что они видят на моём лице. Виновато переглянувшись, они строят готовые расплакаться мордашки перед тем, как заговорить.
– Только что появился новый маг, обладающий осколком… и у него неизвестный древу фамильяр.
Глава 2. Одна кровь, разные пути
Тиа
Маги слабые и глупые. Имея силу, сражаются друг с другом и разрушают мир. Имея потенциал, не развивают его и тратят понапрасну. Маги создают границы своих возможностей и презирают тех, кто до них не дотягивается. Так они пытаются доказать силу. Если появляется кто‑то, преодолевающий их предел, его начинают ненавидеть и пытаются контролировать. Есть ли у слабости предел? У магии предела нет. Но ни на что не способные маги пытаются подчинить и ограничить её для себя.
– Я не такой, как они…
Взобравшись по лестнице, ведущей к полю, прищуриваюсь. Ветер приглаживает сиреневую траву в направлении города, словно хочет вернуть меня назад. Порыв проходит, и я спокойно ступаю на траву. Но свалившаяся на плечо мохнатая тварь принуждает остановиться.
«Проклятый маг! Как ты посмел бросить меня в пропасти?! Там было так темно и страшно, мне начало казаться, что я снова оказался во тьме. Вспыхнул свет, я услышал голоса и подумал, что умер!»
– И что дальше?
«Потом меня засыпало песком и мысль о смерти не казалась такой уж навязчивой. Я выбрался. Ветер закружил меня, я потерялся и увидел тебя на холме. Вот! Всё из‑за тебя, никчёмный маг! Я твоя сила и опора, а ты меня… ты меня…»
– Закончил?
Пока мышь пищит и гневно топчется на плече, медленно наступает окончание дня и загораются первые звёзды. Я недовольно смотрю на помощника. Хочется взять и выбросить его, только это бессмысленно: крылатое создание развопится ещё сильнее, когда догонит.
«Ты только посмотри, что ты сделал с городом!»
Оглянувшись, с безразличием смотрю на проделанную дыру в земле. Её величина составляет примерно половину самого города, хотя, где он начинается и где заканчивается понять непросто. Из‑за Петли он выглядит так, словно заброшен более ста лет, на самом деле же ему столько не довелось просуществовать. Просто время в Петле сплелось в рваную паутину. Прорехи в ней уже не заделать, как и пятно, резко контрастирующее с разноцветными полями и садами за ним.
Такова сила… бога?
Вынув цепочку с маленькой золотой стрелкой, я смотрю на неё в свете почти скрывшегося солнца. Оно словно желает сжечь весь этот бессмысленный мир. Но часть артефакта не представляет из себя что‑то необычное, от неё лишь исходит сила, заставляющая подрагивать пальцы.
– Тебя тоже осквернила чужая слабость. Скоро я подарю тебе свободу.
«С кем ты разговариваешь?»
Проигнорировав фамильяра, я вешаю осколок на шею, чтобы применить при удобном случае. Он скрывается за чёрным воротником плаща, опущенном до плеч.
«Эй… может выпустишь меня? Я сегодня проделал хорошую работу и достал для тебя кусочек божественного артефакта. Разве я не помог тебе? Может, в благодарность ты угостишь меня своей кровью, а, маг?»
Не выдержав болтовни и сжав хрупкое тельце, я вытягиваю руку. И, понаблюдав за судорогами никчёмного существа, произношу:
– Акае. Вернись.
