Отдел особых поручений
Слезы не потекли, нет. Рита давно их все выплакала. Но голос задрожал. И, кажется, это подействовало на хозяйку дома. Теплой морщинистой ладонью она коснулась Риты.
– Понимаю, детка, – мягко сказала миссис Коллинз. – Что и говорить, я сама такое испытала, когда Кристофер пропал.
На этом миссис Коллинз отвела глаза и глубоко вздохнула. Рита отставила чашку и забыла, как дышать. Только бы не спугнуть, только бы…
– Когда пожар охватил Лондон, началось сущее безумие, – продолжила миссис Коллинз. – Все эти люди, которые называли себя интеллигенцией, джентльменами, сбивали с ног детей, ослабших стариков. Топтали тех, кто упал в общей суматохе. А женщины то и дело, что орали, да увешивались драгоценностями, желая спасти, как им казалось, самое‑самое. Дети визжали. Помню, одна женщина неслась по лестнице, прижимая младенца к груди. Какой‑то нахал толкнул ее и даже не обернулся. Женщина повалилась, разбила голову, а младенец так и лежал, укутанный в теплое одеяло и кричал, кричал. Тот нахал даже не обернулся…
Голос миссис Коллинз осип и дрогнул на последних словах. Рита почувствовала, как комок подступает к горлу. Чтобы не раскиснуть, она сжала кулаки. Ногти больно впились в ладони.
– Кристофер был замечательным мальчиком, уникальным, – тем же осипшим голосом продолжила миссис Коллинз. – Да что там, каждая мать считает своего ребенка уникальным. Но Кристофер, он был совсем другим. Умным не по годам. Боже, он в свои десять знал столько, сколько все эти английские прохиндеи, что сидят в правительстве, не знают и сейчас. Порой у меня голова шла кругом от его размышлений. Поистине необычный ребенок.
– Вы помните, как все случилось? – осторожно спросила Рита.
Миссис Коллинз кивнула, в глазах заблестели слезы, подбородок задрожал.
– Мы тогда бежали вместе со всеми по Флит‑стрит. Военные пригнали технику для эвакуации, но пробраться в задымленный центр города не могли. Тысячи жителей неслись как бизоны на водопой, не видя ничего, кроме спин друг друга. Слева полыхнуло, послышался звон битого стекла. Кто‑то выпрыгнул из окна шестого этажа прямо в толпу. До сих пор в ушах стоит этот звук – шмяк! И нет больше человека.
Миссис Коллинз глотнула холодный чай и поморщилась. Напиток стал горчить. Пламя свечей задрожало, тени заходили по стенам кухни. Блики сверкнули на кайме фарфоровых чашек и пузатого чайника.
– А потом Кристофер выпустил мою руку и побежал прямо к горящему зданию. Что он там увидел? Почему кинулся туда – до сих пор не знаю. Кто‑то успокаивал меня, мол, мальчик хотел спасти ребенка в коляске, кошку или собаку. Но я точно помню, что никого там не было. А Кристофер просто побежал в черные клубы дыма, как в этот момент обвалился балкон.
Рассказ оборвался. Плечи миссис Коллинз задрожали. Она закрыла ладонями лицо и всхлипнула. Через несколько мгновений выпила остатки чая и вытерла слезы.
– Эти воспоминания, – сказала она, – свежи в моей памяти, будто все случилось вчера. Ни одна мать не должна переживать смерть своего ребенка. Это сущее наказание. Все страдания мира меркнут перед ним.
Миссис Коллинз шмыгнула носом и спросила:
– Так что вы говорили насчет следствия?
– Следствие обнаружило некое послание – записку с меткой пострадавших…
– Патриотов, – сказала та и кивнула. – Я в курсе. Я ведь самолично обнаружила этот мятый листок. Но как это поможет найти Кристофера?
– Расскажите подробнее, что вы видели прошлой ночью? И как именно эта записка попала к вам?
– Я уже все рассказала, – голос миссис Коллинз похолодел. – У меня разболелась голова. Последние полгода меня мучает мигрени, знаешь ли. Обычно я не сплю до двух‑трех часов ночи, но вчера мигрень меня бы в могилу свела, если бы не лекарство, что прописал доктор Уолш. Мигрень не прошла, но стало полегче. Я выпроводила прислугу, заперла все двери, а затем пошла спать. Через несколько минут весь дом озарила вспышка.
– Как от молнии?
– Нет, она была ярче тысячи молний. Я вышла из спальни, и тут на меня налетела эта штуковина. Разумеется, я опешила. Думала, летучая мышь пробралась в дом. А потом эта штука ударилась об дверь и свалилась мне под ноги. Из нее торчала мятая бумажка с меткой патриотов. Так при чем здесь мой Кристофер?
– Почему вы запираете двери? У вас было столько прислуги, но сейчас я не вижу ни одного постороннего человека, – спросила Рита.
Она почувствовала, что обстановка накалилась, но другого шанса может и не представится.
Миссис Коллинз поджала губы и скрестила пальцы.
– Считаете, я из ума выжила? – прошипела она.
– Нет‑нет, миссис Коллинз, вы меня неправильно поняли.
– Вы такая же как они. Судачитесь, будто я выдумала сына себе в утешение, вам – на потеху.
Тон голоса стал ледяным.
– По‑вашему, я еще и смерть собственного ребенка нафантазировала? Хорошее такое занятие для обезумевшей старухи, правда?
– Миссис Коллинз, позвольте мне все объяснить, – вставила Рита.
Вмиг она почувствовала себя беспомощной. И где тот пыл, с каким ее отпустил сюда подполковник?
– Довольно с меня объяснений. Все только и делают, что ищут объяснения, но не моего мальчика. Я не для того плачу налоги государству, чтобы его служащие насмехались надо мной! – прорычала миссис Коллинз.
По спине Риты пробежал холодок. В голове же звенело: «Дура, дура, нельзя было идти на таран!».
Миссис Коллинз подняла указательный палец и добавила:
– Я вот, что вам скажу. Вы ничего не знаете. С детства живете как у Христа за пазухой. Не знаете ни нужды, ни боли, ни потерь. Вы и самой жизни не знаете. Молодая, красивая, умная. Но что с вами было бы без покровительства взрослых?
– Миссис Коллинз, вы не правы.
– Нет, это вы не правы, – перебила миссис Коллинз, глядя с озлобленным прищуром. – Вы. Ничего. Не знаете.
Рита вскочила, едва не пролив чай. Ножки стула протяжно загудели. Миссис Коллинз же продолжила словесную бомбардировку:
– Не лезьте в мою жизнь и жизнь Кристофера. Придет день, и он обязательно вернется. Вот увидите, он вернется, и все вы падете ниц перед ним. Перед тем, кто не сдался и не потерял надежду на спасение, – в уголках ее рта собралась пена. – Покиньте мой дом!
Не помня себя, Рита преодолела анфиладу темных комнат и коридоров. На ватных ногах доплелась до калитки, возле которой топтался Каллен.
– Что такое? Что случилось? Ты что‑то выяснила? – затараторил он.
– Не сейчас, Кэлл, не сейчас, – ответила Рита и направилась прочь.
Каллен побежал следом. Их провожали взглядами неудачно переодетые журналисты. Мужик с фотоаппаратом все щелкал, щелкал, щелкал.
– Я все провалила, – как одержимая бормотала Рита. – Я все провалила.
