Отдел особых поручений
На сцену поднялись музыканты – оркестр из двенадцати человек. Зазвучал гимн, а после голос ведущего. Он поприветствовал зрителей, подчеркивал значимость нового сооружения любимого города и так далее. Официальные речи всегда звучат одинаково – можно и не вслушиваться. Единственную речь, которая стоит внимания, вчера вечером произнес мистер Саммер. Вот уж кто не скупится на сердечные слова.
Мистер Саммер – частый герой фотоснимков в прессе, которой зачитывается тетя Кейси. Гость каждого значительного мероприятия города. Как щупальца запустил руки и деньги во все сферы города.
То он инвестирует в строительство главных сооружений Нового Лондона, то активно занимается благотворительностью. То откровенничает с ведущими колумнистами о современной моде, женской красоте и этикете настоящего джентльмена. Одним словом, чудак, за которым закрепилась слава ньюлондонского денди.
Женщины тают при его появлении, что произошло мигом позже. Рита успела моргнуть, как в толпе волной разошлось «Ах». Щеки дам порозовели. От мечтательных улыбок и взмахов вееров рябило в глазах. Рядом с ведущим нарисовалась фигура мужчины (между прочим, завидного холостяка всего Лондона) в костюме в черно‑красную клетку. Черный воротник, рубашка, туфли и трость. Что душой кривить, выглядит Феликс Саммер эффектно.
Волосы слегка разлохматились от ветра, а голубые глаза заскользили по толпе.
Надо же, а выправка как у военного. Рита подалась вперед и поймала себя на том, что и сама залюбовалась этим денди. Она бегло осмотрелась. В глазах женщин читалось благоговение, будто перед ними стоит не эксцентричный франт, а Иисус Христос. А вот мужчин в толпе почти и не видно. Они отводят глаза, изучают носки туфель, ногти – пялятся куда угодно, только не на сцену.
Ведущий пригласил мистера Саммера к громкоговорителю. Оглушительные овации зазвучали прежде, чем этот модник успел открыть рот. Его лицо озарилось улыбкой.
– Дамы и господа, – начал он. – Леди и джентльмены. Жители и гости любимого города. Самые умные и напыщенные речи вы услышите от других важных лиц. Это прерогатива серьезных чиновников – говорить скучные слова, которые пролетают мимо ушей. Но все делают вид, будто серьезнее и ценнее ничего в жизни не слышали.
В толпе захохотали. Рита улыбнулась – все же попала под обаяние этого денди.
– Порой создается впечатление, что наши чиновники и гигиенические процедуры совершают с таким же серьезным видом, с каким произносят одинаковые речи, – продолжил он. Хохот стал громче. – Я не чиновник, и не вхож в высшие эшелоны власти. Я такой же житель Нового Лондона, как и вы все. Поэтому я просто скажу, что люблю этот город всем сердцем. Я вижу его красоту в каждом здании, в каждом цветке на лужайке, где играют ваши дети. В каждом окне, из которого жены высматривают своих мужей. В щебетании птиц, лае собак и мурчании котов. В каждой улыбке, что вы сейчас дарите мне и Новому Лондону.
Дамы в толпе еще больше покраснели. Некоторые даже помахали этому эксцентрику, и он ответил тем же.
– И, конечно, я вижу красоту в каждом сооружении, что совершенствует город и облегчает нашу жизнь. Любите этот город больше, чем кто‑либо другой. Ведь именно биение ваших горячих сердец задает ритм Новому Лондону, – закончил мистер Саммер и воздел руки к толпе.
– Похоже, этот джентльмен выиграл в конкурсе бродячих артистов, – проворчал Дуглас, появившись как из ниоткуда. – Вечно своими выходками превращает серьезное мероприятие в клоунаду.
– А по‑моему он мил и обходителен, – сказала Рита с улыбкой. – Женщины любят таких.
Дуглас отвел глаза и что‑то буркнул себе под нос. Другие мужчины в толпе тоже шевелили губами, глядя на Саммера из‑под нависших бровей.
Ведущий представил мистера Брукса, как «гениального изобретателя девятнадцатого столетия». Приземистый мужичок лет шестидесяти, с сутулыми плечами и залысиной, окруженной седыми волосами поплелся к громкоговорителю. По пути дважды запнулся и чуть не упал. Он промямлил что‑то невнятное и короткое «поздравляю». С беспомощным взглядом принял бутылку шампанского из рук ведущего. Феликс Саммер не растерялся, что‑то шепнул Бруксу.
Вместе они натянули веревку, что обмотала горлышко бутылки. Размахнулись и выпустили ее. За короткий миг бутылка описала дугу и вдребезги разбилась об опору моста. Брызги и стекло посыпались в реку. Толпа зашумела, зазвучал оркестр. По мосту поехал автомобиль, за рулем которого приветственно махал мэр Коллинз.
– Обошлось без нудных церемоний, – шепнул Дуглас и тронул Риту за локоть. – Нам пора идти.
Пара брела поперек толпы. Дуглас сыпал извинениями, а Рита – улыбками. Краем глаза она заметила, как профессор Брукс все же упал, когда спускался со сцены.
И чего Клэр в нем нашла? Она боготворит этого коротышку, называет гением. Ее глаза округляются, а слова восхищения льются потоком из обычно немногословного рта при одном упоминании о профессоре. Чудаковатый, неуклюжий, похоже, он в лаборатории бывает дольше, чем на людях. Возня с механическими изобретениями заменяет живое общение.
«Он – гений, – пробасила бы Клэр. – Может выглядит он как чудак, но какие знания хранит его голова. А какие приборы выходят из его рук!»
Да, Клэр, если ты и дальше будешь грезить механикой, то и сама станешь похожей на своего обожаемого профессора. Рита представила высоченную Клэр с всклокоченными волосами и странной походкой. В общем‑то, ничего и не поменяется.
Ход мыслей оборвал голос патрона. Дуглас уже держал отчет об увиденном. Фрост дважды кивнул, цепким взглядом обводя толпу.
– Продолжайте в том же духе, – буркнул он и скрылся среди шляп и пиджаков.
Рита опомнилась. Ты на службе, очнись уже! За витание в облаках звание не дают – соберись!
Она откинула каштановые локоны на спину и заскользила между зеваками. Ограждения убрали. Ньюлондонцы рассыпались по брусчатке. Зашумели двигатели кэбов. Зацокали копыта, заскрипели колеса.
Бип‑бип‑биииип! Десяток автомобилей с протяжным гулом клаксонов поехали по новому мосту. Женщины махали платочками и смеялись. Дети прыгали, пытаясь разглядеть диковинку.
Разноцветные платья и кружевные зонтики походили на улей, среди которого виднелся красный костюм в черную клетку. Женщины протягивали блокноты, обрывки газет, открытки. Мистер Саммер оставлял автографы, наклоняясь к дамам, чтобы расслышать, какое имя написать на клочке бумаги.
– Что ж, – фыркнул Дуглас, – когда в Лондоне случится очередной катаклизм, погорят все цирки, здесь будет кому заменить клоунов. Бородатых клоунов.
– Дуглас, – с укором одернула его Рита.
Тот скрестил руки на груди и поджал губы. Рита покачала головой и поймала взгляд Саммера. Большие голубые глаза смотрели прямо на нее. Денди не глядя вернул открытку с автографом даме в зеленом манто, которая тут же запечатлела поцелуй на бумажке.
– Амрита Боунс, – сказал Саммер и протянул ладонь.
Рита распахнула глаза и не могла поверить в происходящее. Дамы отступили на несколько шагов и оценивающими взглядами одарили незнакомку.
Не помня себя, Рита протянула ладонь в ответ. Саммер наклонился и поцеловал ее, защекотав бородой.
