P.S. Никто не узнает, Профессор
– Как?
– Ты не понимаешь!
Ты права, я искренне не понимаю, но вслух это не произношу.
– Твои родители не разводились и не делили полгода имущество! А твоя мать не заявляла с ходу, что скоро выходит замуж. Вот у тебя как? Живут счастливо и звонят каждые выходные?
Нет, не звонят. Не приезжают. И даже видеть меня не желают. Но я сама подписалась на это, сама виновата в своих ошибках, а не они. Только говорить об этом не хочется. Ни с Моникой, ни с кем‑то другим. Однако с профессором Миллером я раскрылась. Может, потому что он знал причину?
Но не знал последствия…
Моника внимательно глядит на меня. Выжидающе, прорезая глаза мою плоть. Нет, не в буквальном смысле, но ощущения, что мою кожу режут на части, не оставляет меня ни на секунду.
До одного момента.
– О, девочки! И вы здесь? – произносит над нашими головами… Том.
Почему я подумала, что момент спасительный? Я не сразу замечаю за ним еще двух ребят из братства: рыжий кучерявый парень и темнокожий качок с выпирающими ушами. Где‑то я их уже видела. Наверное, на той вечеринке, с которой позорно сбежала.
– Как вы вовремя! А мы скучали в одиночестве! – добавляет парень, улыбаясь мне полупьяной улыбкой. Видела ее на вечеринке, помню до сих пор жесткую хватку.
А еще помню итог того дня и неприятные ощущение, которые до сих пор липнут к телу…
– У нас женские посиделки, Джаред, – первая реагирует Моника, позволяя мне облегченно выдохнуть. – Так что бери своих дружков и проваливай.
– Какая ты грубая. Может, я не к тебе пришел.
– А к кому?
Том ничего не отвечает, просто кидает на меня недвусмысленный взгляд. Черт возьми, я попала! Он последний, с кем я хочу разговаривать. После того, что мне сказала Моника и после поцелуя с профессором… черт! Как я это допустила? Может, соседка спасет мою жизнь еще раз?
Однако Моника молча пожимает плечами и заказывает новую порцию напитка. Но куда? Ей и так достаточно, а она…
– Наверное, мы пойдем, – хватаю соседку и пытаюсь спустить ее с барной стойки.
– Эй! Я никуда не пойду! Я еще не отпраздновала мамину помолвку!
– Нам нужно кое‑что доделать!
– Ничего не надо доделывать! Я прекрасно…
– Слушай, – ко мне обращается бармен, заставив отвлечься от пронизывающего взгляда Тома и наклониться над стойкой. – Я давно знаю Мони. Я позабочусь о ней.
– Но она вдрызг пьяная!
– Лишнего не налью, не волнуйся.
Приятный парень. Веселый, понимающий и, видимо, каким‑то волшебным прочитавший мои мысли и попытку сбежать от Тома как можно дальше.
И еще от собственных воспоминаний о профессоре Миллере.
Когда парень из стойки подходит к Монике, понимаю, что пора валить. Почему? Потому что одна пара глаз все еще наблюдает за мной, пронизывает насквозь и пытается пригвоздить к стулу, чтобы не соскочила. Но со мной это не сработает. Не сейчас. Теперь точно пора валить. Как хорошо, что я в кедах.
– Я отойду в туалет.
Или не в туалет, а куда подальше. Но им об этом знать не обязательно. Выхожу через чёрный входная улицу, легкий влажный ветер дует с океана, разбрасывает волосы в разные стороны. Неудобно. Приходится уложить в хвостик.
Почему я воспринимаю Тома как абсолютное зло? Он просто хочет… Плевать, что он хочет, когда стоит передо мной вдрызг пьяный и загораживает путь на волю, прижав меня к кирпичной стене.
– Я хотел с тобой поговорить, – произносит парень на удивление ровным голосом. Почему‑то мне показалось, что он пьяный. Или освещение подвело его?
– О чем?
– О нас. Слушай… – Том опускает светлые глаза вниз, которые сейчас, под покровом вечерних огней кажутся темными. – Я хотел извиниться за тот случай.
Конец ознакомительного фрагмента
