Параллели. Любовный и мистический роман. Supmet Ativ Muirepmi
– Доченька, не поднимая тяжелых век, зарыдал и обнял ее.
Запущенная щетина завивалась седой бородой, а сгорбленная осанка была не от годов, а оттого, что не хотел смотреть выше, чем земля, под которой лежит его сын.
Оля последовала за Степаном Васильевичем, его суставы скрипели ржавыми шарнирами, что говорило о малоподвижном образе жизни – все это время пассивно лежал! Немощь и хромота также не синхронно стирала подошву тапочек – внутри боковой контур, отчего еще сильнее заваливало тело на правую сторону.
Зайдя в дом, они сели за стол друг напротив друга, Степан Васильевич протянул руки ладонями вверх, Оля вложила в них свои ручки, и 64 секунды они сидели без слов! Оля смотрела на запястье, где на циферблате ее часов подпрыгивала секундная стрелка от замедленной, но взволнованной пульсации Степана Васильевича.
– Вот и почтили минутой молчания! Ошибся всего на 4 секунды, а это показатель того, что его биологические часы депрессивным ходом отстают.
– Вы голодны?
– Нет.
– Не обманывайте, Вы сильно похудели! Нужно кушать.
Осмелившись, Степан Васильевич взглянул на Олю, выражая соболезнования, и посмотрел на стул, что стоял рядом, на котором бы мог сидеть Данил.
– Эх! Тяжело вздохнул и убрал взгляд.
Взяв инициативу в свои руки, Оля принялась за приготовления обеда: промыв рис, нарезала морковь, нашла в шкафу приправы, а уже через 20 минут аромат плова исходил из‑под крышки приоткрытой сковороды.
– Еще немного, и будет готово! С периодичностью повторяла Оля, помешивая деревянной лопаткой.
Прошло еще немного времени, Оля накрыла на стол.
– Степан Васильевич, я знаю, что Вы любите плов!
– Да, доченька, спасибо!
Через силу, но все же с тонкой ноткой удовольствия приступил к трапезе.
– Вкусно ты готовишь, Оленька! Как и моя Машенька! Ох, надеюсь, что они встретились, и она там накормила Даню! Точным броском взгляда посмотрел на портрет, что висел на стене: Мария – супруга и сын Данил.
– Красивая! Жаль, что не застала ее при жизни, была бы рада знакомству.
– Скажу тебе так, что после смерти моей дорогой жены мне было очень тяжеложи, но было ради кого! Машенька придавала мне сил, и дышал я не воздухом, а ее последним выдохом! После смерти Данила я не дышу и вовсе.
Оля смотрела безмолвно то на портрет, то на Степана Васильевича.
После обеда Оля принялась за мытье посуды, помыла полы и протерла пыль, а между делом затрагивала разными темами Степана Васильевича – обо всем и в то же время ни о чем, но лишь бы отвлечь от горя…
Так незаметно прошел день, и уже подкрадывалась ночь.
«Михаил, 9 часов», – Оля вспомнила о встрече и заторопилась.
– Берегите себя, я завтра или послезавтра приеду к вам.
– Доченька, да давай я сам к тебе приеду на днях?
– Нет‑нет, я сама! – молниеносно отреагировала Оля, убедительным и заботливым взглядом посмотрев на Степана Васильевича.
В параллельном мире
– Ну, шо я говорил, вон твой друг воротился
Из‑за дерева вышел Витя
– Даня, я подслушивал долго и то верил, то сомневался, но в любом случае ты мой друг, и я тебя не брошу! – крепко обнял
– И вот еще вопрос: почему вы понимаете друг друга, и он осознал свое прибытие здесь?! – спросил Валерий, посмотрев на Данила и Витю
– Ежли нас всех объединила смерть, то тута все ясно: умер яго друг, но не умерла ихняя дружба!
– Дань, если честно, то около зеркала я тебе соврал
– В чем именно?
– Что тогда там, что сейчас здесь – тебе 17 лет и выглядишь настолько же
– То есть ты видишь меня семнадцатилетним
– Да
– Точно! Выходя из дома, со мной поздоровался дядя Слава – он умер давно и не узнал бы меня сейчас, а значит, каждый «ушедший» видит меня в том возрасте, в котором я был для них перед смертью!
– Да шошь енто за место та такое? Иде мы есть?!
Валерий смотрел на небо и бранился, Бодовсков его за это ругал, называя безбожником, Витя что‑то спрашивал за будущее – какое оно?.. Все разом бубнили, перебивая друг друга, а Данил слышал лишь отрывки слов!
«Точно» – Данил поймал мысль, как заинтересовать всех троих сразу и объединить одной темой!
– Тихо вам всем! – закричал и тотчас запел песню
– Ну, шо я говорил, вон твой друг воротился.
Из‑за дерева вышел Витя.
– Даня, я подслушивал долго и то верил, то сомневался, но в любом случае ты мой друг, и я тебя не брошу! – крепко обнял.
– И вот еще вопрос: почему вы понимаете друг друга, и он осознал свое прибытие здесь?! – спросил Валерий, посмотрев на Данила и Витю.
– Ежли нас всех объединила смерть, то тут всё ясно: умер его друг, но не умерла ихняя дружба!
– Дань, если честно, то около зеркала я тебе соврал.
– В чем именно?
– Что тогда там, что сейчас здесь – тебе 17 лет и выглядишь настолько же.
– То есть ты видишь меня семнадцатилетним?
– Да.
– Точно! Выходя из дома, со мной поздоровался дядя Слава – он умер давно и не узнал бы меня сейчас, а значит, каждый «ушедший» видит меня в том возрасте, в котором я был для них перед смертью!
– Да что ж енто за место‑то такое? Иде мы есть?!
Валерий смотрел на небо и бранился, Бодовсков его за это ругал, называя безбожником, Витя что‑то спрашивал за будущее – какое оно?\ Все разом бубнили, перебивая друг друга, а Данил слышал лишь отрывки слов!
«Точно», – Данил поймал мысль, как заинтересовать всех троих сразу и объединить одной темой!
