Паутина Темноты

– Доброе утро, Кирилл! – поздоровалась я, подходя поближе.

– Новый день – новая жизнь! – ответ показался мне более чем странным.

Заметив удивление на моем лице, Кирилл пояснил, обтираясь ветхим полотенцем, найденным в доме Мастера:

– Таким образом приветствовали друг друга последователи культа Луны и Солнца, которые жили на Южно‑Американском континенте. Они считали, что Солнце умирает каждый вечер, уходя в мир теней, и каждое утро возрождается вновь. И Луна поступает таким же образом. А еще они полагали, что изменения полноты Луны – это ее беременность. Заканчивая свой цикл, Луна приводит в этот мир новую звезду.

– Удивительно, как много ты знаешь о таких необычных вещах! – искренне поразилась я.

– А меня всегда тянуло к чему‑то необыкновенному, уж очень тошно было в рамках размеренной, серой, обыденности! – ответил он, пристально взглянув на меня. – И это мое странное пристрастие, в итоге, помогло нашей компании не сгинуть бесследно, раньше времени.

– Будем надеяться, что все, что ни делается, ведет к лучшему! – не очень уверенно пробормотала я.

– А ты, что – уже сожалеешь, что снова вернулась в мир живых? – недоуменно спросил Кирилл. – По‑моему, ты тут неплохо устроилась! Привела с собой ушедших друзей, нашла тех, кто остался здесь. И они тебя не забыли! Алексей так, определенно, влюблен в тебя, до сих пор! И тебе не стоит отказываться от этого чувства!

– А я и не отказываюсь! – чуть слышно пробормотала я.

– Так вы – уже? – я покраснела, так как прекрасно поняла, какой именно вопрос он не стал озвучивать до конца. – Надеюсь, что тебе с ним понравилось не меньше, чем со мной. И ваши отношения окажутся достаточно прочными, чтобы примирить тебя с таким возвращением!

– Я тоже на это надеюсь! – прошептала я и добавила. – А еще я надеюсь на твою скромность!

– Я уже обещал! – напомнил Кирилл. – В сущности, это не имеет никакого значения, ведь я даже твою девственность не нарушил. Только, если родившийся через девять месяцев ребенок не окажется таким же темноволосым, как я.

 

Тут он кивнул в сторону появившегося в дверях дома Хорька, волосы которого отливали светлой платиной в лучах утреннего солнца. В груди у меня нехорошо екнуло, но я упрямо тряхнула головой и прошептала:

– А я обещала, что это будет дар судьбе и той девчонке, которая подарила мне тело! И не собираюсь брать свои слова обратно!

– Твой выбор! – чуть слышно промолвил Док, с сомнением покачивая головой и глядя на приближающегося к нам Алексея.

 

Я тоже посмотрела в его сторону и подумала, что хотя реальный возраст Хорька теперь определенно больше, чем у Дока, но я бы не хотела, чтобы у них появился повод для выяснения отношений. По моим подсчетам, Алексею сейчас было уже за сорок пять, но мускулистая, и, в то же время гибкая, фигура свидетельствовала о том, что учение Мастера он не забывал. Упругий осторожный шаг и настороженный взгляд выдавали привычку к жизни в не самых спокойных местах. И ведь именно я, в свое время, подтолкнула его на опасную стезю, свернуть с которой он, видимо, не сумел. Привычка скользить по лезвию и купаться в парах адреналина затягивает не хуже наркотика, знаю по себе. Не зря, Док временами называл меня «танцующей на лезвии ножа».

 

Бросив, искоса, быстрый взгляд на Кирилла, я уловила на его лице тень похожих размышлений. А Хорек, окинув нас внимательным взглядом, спросил с места в карьер:

– Надеюсь, что ты, как раз, обсуждала с нашим медицинским светилом свою утреннюю неприятность?

На лице Кирилла приветственная улыбка сразу сменилась выражением обеспокоенности, он профессиональным жестом схватился за мое запястье и спросил:

– Так о чем же ты не решилась мне рассказать?

Я тяжело вздохнула и, стараясь не покраснеть, кратко изложила утренний инцидент.

– Для меня это совершенно необъяснимо! – пожаловалась я Доку. – Если в случае с Димкой можно, было бы, все списать на то, что я, неосознанно, боролась с его болезнью, то в этом случае я не собиралась, опять, отдавать энергию. Но ощущения были очень похожими!

– Действительно, в случае такого контакта, энергетическим донором, обычно, является мужчина! – ответил мне Кирилл, сосредоточенно хмуря лоб. – Все говорят, что женщина «отдается» партнеру, а на деле именно она принимает и семя, и энергию. Медицина знает довольно много случаев внезапных смертей, во время любовной игры, но всегда это – мужчина!

Док еще раз пощупал мне пульс, заглянул в зрачки, а затем снял со штакетника рубашку с брюками и предложил:

– Давайте‑ка, с Мастером посоветуемся! Чует мое сердце, здесь не совсем медицинского свойства проблема намечается.

– А где он? – поинтересовался Алексей. – В доме я его, что‑то, не заметил!

– На заднем дворе медитирует! – заканчивая одеваться, сообщил Кирилл.

 

Глава 7. Мастер

 

Подворье Мастера, как и у моего деда, да, впрочем, и многих других частных домов моего времени, было разделено на две части: переднюю и заднюю. Передняя предназначалась для повседневных хозяйственных нужд, через нее вносили воду и дрова, входили в дом с улицы. А позади дома, частенько отделенные невысокой загородкой, высаживались деревья и кустарники. Плодовые и не только. Яблони и вишни соседствовали с акацией, черемухой и сиренью. Что бы там ни говорили о прагматизме социалистического строя, родичи наши и о духовных потребностях не забывали. У деда моего любимым местом отдыха была скамейка, которую он смастерил прямо под белой акацией. Они там, с бабушкой, теплыми вечерами сидели и пели песни. И хорошо выходило!

 

Маленькому саду Мастера пришлось совсем нелегко в отсутствии хозяев. Большая часть плодовых деревьев засохла, но высоченная акация цвела, назло всем невзгодам. Да, еще одно, корявое и кряжистое, деревце было покрыто редкими, бело‑розовыми, цветами. Под ним‑то, на голой земле и сидел, скрестив ноги, Мастер. Подойдя поближе, я поняла, что деревце не было яблоней, цветы его были больше похожи на сливу. Да, и юноша, сидевший передо мной, не был похож на того Мастера, к которому я привыкла.

Черты лица, определенно, принадлежащие выходцу из среднеазиатских республик, были более тонкими и изящными чем те, что я помнила, перо времени почти не оставило на нем следов, иссиня‑черные волосы лежали легкой волной. Тело тоже было более легким, но на нем отчетливо прорисовывался мышечный каркас. И в позе лотоса он сидел совершенно непринужденно. То ли предшественник Мастера был не чужд восточным практикам, то ли Мастер, сам, за прошедший с его возвращения месяц, времени даром не терял.