Паутина Темноты

После наших сегодняшних разногласий с Хорьком, я лучше могла понять беспокойство нашего наставника о перспективе возобновления контактов с семьей. В прошлой жизни Мастер был значительно старше Розы и, определенно, доминировал в их взаимоотношениях. А теперь ему предстояло убедить свою жену не только в том, что внутри этого юного тела – именно он, но и в том, что он, по‑прежнему, достоин выбирать для них путь. Я смутилась, вспомнив свою вчерашнюю, резкую, отповедь. Однако я, до сих пор, была уверена в своей правоте, а еще отчаянно нуждалась в его советах. И мне было непонятно, почему он никак не реагировал на наше приближение.

 

Кирилл с Хорьком нерешительно остановились в нескольких шагах от Мастера, видимо, решив дождаться его возвращения в реальность. Меня же снедало смутное беспокойство. Я тихонько подошла, почти вплотную, к дереву и потянулась к цветущей ветке. Она была тонкой, но удивительно корявой, кора на ней трескалась и шелушилась, однако, на самом кончике трепетало несколько полупрозрачных цветков. От моего прикосновения их лепестки осыпались и медленно полетели к земле, распространяя вокруг себя нежный аромат. «И смертью своей дарить наслажденье!» – вспомнился мне вольный перевод одного японского поэта. И пришло название цветка, о котором он писал. Сакура. Но в наших местах ее не сажали, здесь чаще встречался другой родственник обычной сливы.

– Мирабель! – невольно воскликнула я, вспомнив название этого деревца.

 

И в следующее мгновение вздрогнула всем телом, потому что глаза Мастера открылись. И дело было не в том, что это были глаза другого человека, а в том, что в глазах этих не было души. Они были не просто темными, как у всех азиатов, все то, что было радужкой, занимали неестественно расширенные зрачки, они смотрели в пространство, ничего и никого не замечая. Там была та самая Темнота, из которой я, так недавно, выбралась. И которая не желала отпускать меня, старалась вернуть при любом удобном случае. И сейчас она тоже тянула меня в себя, туда, где заблудился Мастер.

 

Для того, чтобы это осознать, мне понадобилось пару ударов сердца. А затем я рухнула на колени, схватилась за ладонь своего наставника и сжала ее, что было силы.

– Вернись, Мастер! – отчаянно выкрикнула я, чувствуя, как жизнь его ускользает у меня сквозь пальцы. – Не смей бросать нас здесь, одних!

Юноша пошатнулся, и на мгновение мне показалось, что он упадет навзничь. Я вцепилась другой рукой в его обнаженное плечо и сильно встряхнула. Тело было безвольным, там не только Мастера, там никого не было! Глаза, в которые я смотрела, начали медленно закрываться. Ну, или мне так показалось! Осознание того, что еще несколько мгновений и Мастер уйдет от нас навсегда, придало мне сил. Я надавила на болевую точку возле шеи и снова крикнула, вложив в призыв все свое отчаяние:

– Вернись, ты нужен нам! Ты нужен Розе! Ты не имеешь права, снова, бросить ее на произвол судьбы!

 

Не знаю, что уж тут сыграло главную роль: то ли острая боль, то ли имя его любимой женщины, но глаза Мастера снова широко распахнулись, и в них мелькнула искра узнавания. Еще пару мгновений я чувствовала, что мой учитель балансирует на грани бытия, а затем он глубоко вздохнул и прошептал:

– Да, искушенье было слишком велико! Но от тебя никуда не деться, ни на этом свете, ни на том!

– А сбежать от любимой, женщины, по собственной воле, было бы предательством! – чуть слышно прошептала я в ответ и увидела, как кровь бросилась ему в лицо.

Я поняла, что угадала, и с досады скрипнула зубами. А затем, гораздо громче, чем раньше, добавила:

– Ты, почти совсем, ушел из тела, но предыдущего хозяина в нем не появилось, это я тебе со всей ответственностью заявляю!

 

Мастер, молча, кивнул головой. Я бросила ему спасательный круг, и он за него ухватился. И мне это не понравилось. Раньше наш наставник никогда не стыдился своих решений и поступков. Или, во всяком случае, не боялся за них отвечать. Лица, подбежавших к нам, Хорька и Дока были весьма обеспокоенными. Я же продолжила говорить, давая Мастеру время, прийти в себя:

– И мое утверждение не голословно! У меня есть одно интересное семейное наследство, своего рода дар. Не помню, говорила ли я о нем Кириллу в последние часы своего прошлого существования, но обычно я не любила о нем распространяться. Я всегда знала о близкой неизбежности смерти живого существа, оказавшегося неподалеку, чувствовала его точку невозврата, до которой есть смысл бороться за его жизнь, а после которой усилия уже тщетны. В детстве я, неоднократно, проверила это на животных, но родственники мне не верили. Все, кроме прабабки. Я оказалась ее наследницей. И бабушка Аганя предостерегала меня от близкого контакта с умирающими людьми, утверждая, что я могу уйти следом за ними, если буду пытаться остановить. Старушка обещала, со временем, научить меня лучше управляться с даром, но уговаривала немного повзрослеть. Она так и не успела, толком, обучить меня, ей было уже девяносто восемь, а мне всего десять, когда она скоропостижно скончалась.

 

Я с невеселой усмешкой посмотрела в глаза Доку и напомнила:

– Я чувствовала, что с Волком что‑то не так! Но он усиленно дистанцировался от меня, в последний месяц своей жизни, хотя, в его присутствии, меня постоянно одолевали мысли о близкой смерти. Но я списала это на нервы, расшатавшиеся из‑за противостояния с группой Инесс. И еще, я очень хотела бы знать, что за препарат ты ввел ему в день перед моим отъездом? Резкое улучшение его состояния совсем сбило меня с толку!

Действительно, в ночь перед моим отъездом Алекс, который последние дни почти с кровати‑то не вставал, нашел в себе силы не только убедить меня в своей правоте, но и стать моим первым мужчиной.

Кирилл печально посмотрел на меня и ответил:

– Я ввел ему очень мощный стимулятор, по его просьбе. Алекс очень не хотел, чтобы ты была рядом, когда он будет умирать. И изо всех сил пытался выслать тебя подальше из города. Лекарство сожгло его последние резервы. Но парень боролся до самого конца.

Я задумчиво кивнула:

– И это тоже сбивало меня с толку! Волк, определенно, не хотел уходить, он очень надеялся на перерождение! И это тоже накладывало свой отпечаток. Видимо, я уже тогда могла чувствовать, что душа нащупывает пути ухода в иной мир, а настрой на борьбу и уверенность в победе размывает это ощущение.

 

Пока я, таким образом, рассуждала, Мастер, с некоторым трудом, поднялся с земли и начал разминать затекшее тело. Он автоматически выполнял разогревающую гимнастику, мышцы упруго перекатывались под кожей его голого торса. Я невольно поймала себя на мысли, что, вряд ли, найдется женщина, которая не сочла бы его весьма привлекательным образчиком мужского пола.

– А мой сегодняшний опыт доказывает, что прежние души покинули наши нынешние тела окончательно. И не собираются в них возвращаться, – сказал он, закончив упражнение.