Паутина Темноты

– Елизавета Андреевна пришла, когда ты, очередной раз, потеряла сознание и согласилась со мной, что больше, чем я уже сделал, вряд ли возможно предпринять. С твоей кровью творилась какая‑то чертовщина. Ты уходила. А Барон не желал с этим смириться. Тогда Елизавета Андреевна попросила меня помочь ему, она кое‑что знала о моих исследованиях в области психики человека. Вместе нам удалось погрузить его в гипнотическое состояние так, что он этого не осознал. А затем я поставил блок на воспоминания о последних трех годах жизни. Потом мы с его бабушкой перевезли Вольфа в ведомственную больницу, сделав вид, что он упал с мотоцикла. И частично потерял память. А затем, судя по всему, она увезла его в другой город.

 

Горькая волна обиды поднялась в моей душе, я вскочила на кушетке и почти выкрикнула ему в лицо:

– Зачем ты это сделал? Ты стер меня из памяти того, кто меня любил!

Док стойко выдержал мой гневный взгляд и ответил:

– А тебе не кажется, что это было гуманным решением? Хорек тоже любил тебя, и всю жизнь потратил, чтобы найти. А ведь, этого могло бы никогда и не случиться! Тебе, что – мало одной, загубленной, жизни?

Я же, чувствуя, как дрожат губы и слезы наворачиваются на глаза, прижала ладони к лицу и уткнулась головой в колени. Мне сложно было объяснить, как горько осознавать, что тебя вычеркнули из жизни, еще до ухода в Темноту. И от тебя не осталось ничего, даже памяти. Мои плечи вздрагивали, я изо всех сил пыталась унять дрожь и выровнять дыхание.

 

И тут почувствовала, как дрожащие пальцы Кирилла осторожно погладили меня по голове:

– Не плачь, пожалуйста! – проговорил он срывающимся голосом. – Возможно, это и не было правильным решением!

Я с трудом проглотила стоявший в горле комок, подняла на него сухие, покрасневшие от непролитых слез, глаза и ответила:

– Все было правильно, но все равно – больно! Надеюсь, ты не сказал ему про ребенка?

– Я – не сказал! Ты же не велела, – со вздохом ответил он. – Но он, по‑моему, сам догадывался. И считал себя причиной твоей смерти.

– Тогда ты правильно поступил! – тяжело вздохнув, решила я. – Мне и одного известия, о самоубийстве Ласки, хватило!

– Да, уж! Очень печальная история! – согласился Док. – У девушки не осталось стимула, чтобы жить! А вот, малыш ее бы удержал на этом свете!

 

– Мне Мастер тоже об этом говорил, – вспомнила я. – Вот только, как понять, чей у меня ребенок? Ужасно не хочется вас с Хорьком, попусту, рогами сталкивать.

Кирилл опять нахмурился и сообщил:

– Ты знаешь, в этом времени медицина очень далеко шагнула! Теперь есть способы, точно, определить отца ребенка, даже до его рождения. Генетический анализ называется. Тебе надо немного подождать, а затем взять пробу у плода. И анализ покажет, мой это ребенок или Алексея. А потом можно устроить выкидыш, если результат тебя не удовлетворит.

Я возмущенно посмотрела на него:

– Ты что – с ума сошел? Ребенка я, по‑любому, оставлю. Я тебе уже об этом говорила.

И удивилась, какой радостью просияло его лицо.

 

А затем он порывисто прижал меня к груди и прошептал:

– Спасибо тебе огромное, Инь!

– За что? – я слегка отодвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза.

Кирилл глубоко вздохнул, собираясь с силами. А затем пояснил:

– В той жизни я не только из‑за «кокса» детей иметь не хотел. Я очень боялся, что у ребенка будут те же проблемы, что у моей младшей сестренки. И я не смогу его вылечить.

Я смутно помнила его рассказ о девочке, умершей в 12‑летнем возрасте от какого‑то редкого генетического заболевания.

– А теперь узнал, что уже существуют способы борьбы с болезнью, – продолжил Док. – Да, и тело мое уже совсем другое, нет той наследственности.

– Так в чем же дело? – удивилась я. – Ты можешь найти себе женщину, жениться и завести детей.

– И всю жизнь бояться, что раскроется секрет? – криво ухмыльнулся Док. – Так лучше я буду смотреть, как растет твой малыш. Хотя бы, издали.

– Ну, если женщина тебя полюбит, то ей будет наплевать, откуда ты пришел, – несколько неуверенно заявила я.

Сама, я поступила бы именно так, но за других отвечать бы не взялась.

 

– Я и в наше‑то время не очень в любовь верил! – грустно сознался Кирилл. – А среди нынешних любителей наживы, и вовсе, вряд ли кому смогу поверить! А еще, ко всему прочему, мое прежнее я, как мы с Лисом выяснили, мужчин, в качестве половых партнеров, предпочитало. И не знаю, кто поверит в такую резкую смену сексуальной ориентации.

Тут уж я не удержалась и фыркнула от еле сдерживаемого смеха. Вот и говори, что нет судьбы! От нее, как ни выкручивайся, не уйдешь.

– Тебе смешно! – обиделся Кирилл. – А я ведь, когда эту историю с перерождением затевал, то искренне надеялся, что судьба даст мне второй шанс, возможность исправить свои ошибки. А она, словно в насмешку, водит нас по второму кругу!

 

Тут меня словно окатило ведром ледяной воды. Я вспомнила рассуждения Мастера о том, что изменить судьбу возможно, лишь пройдя полный цикл перерождения, отринув и забыв все то, что произошло в предыдущей жизни. А пройдя по нашему, ускоренному, варианту, мы сохраняем духовную структуру, и она может заставить нас повторять прошлые поступки и ошибки, словно ведя по кругу, загонять в похожие ситуации. И может быть, я зря понадеялась, что смогу урвать кусочек личного счастья. И счастья материнства в том числе. Ведь, если предположить, что судьба ведет меня по тому же кругу, то мой очередной уход из мира живых – не за горами!

В предыдущей жизни мои, близкие, отношения с Бароном продлились всего‑то около полугода, а с момента предполагаемой беременности до моего ухода в Темноту прошло не больше месяца.

 

Вероятно, я сильно изменилась в лице, потому что Док снова обнял меня за плечи и озабоченно спросил:

– Я что‑то не то сказал Инь?

– Мне тоже очень бы хотелось обмануть судьбу! – прошептала я.