Паутина Темноты

Кирилл задумчиво нахмурился, а затем в его глазах мелькнуло понимание.

– Ты боишься, что если уже забеременела, то и смерть твоя не за горами? – с сочувствием спросил он.

– Мастер полагает, что сохранившаяся духовная матрица заставит нас принимать те же решения, что и в прошлой жизни. И они приведут к повторению похожих событий! – кивнув головой, чуть слышно пробормотала я. – А если так, то жить мне – меньше месяца!

 

Док с сочувствием посмотрел мне в глаза, а затем привлек поближе к себе и попытался успокоить:

– Не надо понимать все так, буквально! Конечно, мы сохранили свой прежний склад характера. Но и память никуда не делась! Мы можем попытаться не повторять своих ошибок. Или хотя бы изменить какую‑то часть подхода к жизни.

Заметив мою скептическую ухмылку, Кирилл нахмурился, но продолжал настаивать на своем:

– Ты же сама сказала, что события следуют за принятыми решениями! И не всегда напрямую! Ломая какую‑то внутреннюю установку, ты, вполне, можешь сломать предопределенность в ходе событий.

 

Он немного помолчал, словно вспоминая что‑то или подбирая аргументы. Затем его лицо прояснилось, и Док внимательно посмотрел на меня, а затем спросил:

– Насколько я помню, в прошлой жизни ты была в близких отношениях с Бароном, но судя по тому, что регулярно обращалась ко мне за противозачаточными средствами, заводить семью и детей, определенно не собиралась?

Я только молча кивнула, соглашаясь с его догадкой. И в самом деле, я не считала для себя возможным брать на себя ответственность за новую жизнь. Как ведущая, я должна была думать, прежде всего, о товарищах по команде, которых вела к намеченной цели. А если бы начала задумываться о собственной безопасности сильнее, чем о друзьях, то это бы обернулось катастрофой для стаи.

 

Кирилл улыбнулся и удовлетворенно кивнул в ответ:

– А в этой жизни ты, с самого начала, решила завести ребенка! И продолжаешь настаивать на своем решении, несмотря на возникающие нестыковки. Быть может, это поменяет ход судьбы, и не только твоей!

Робкая надежда шевельнулась в груди, разламывая ледяные тиски дурных предчувствий. Я должна была выжить, чтобы дать жизнь своему ребенку. Но тут же вспомнила, что уже наметила новую цель для себя и своей стаи. Мы были обязаны разобраться с тем, что заставляет души покидать пригодные к жизни тела. И бросить друзей в пути я не имею права!

 

– Я бы хотела на это надеяться! – со вздохом ответила я. – Но я, сама, не смогу жить, если защищая ребенка, подставлю под удар кого‑то из друзей! Или если они, сами, начнут прикрывать меня и брать на себя более опасную часть работы. Цель‑то им поставила я, мне и ответ держать.

Док скептически посмотрел на меня и парировал:

– А я бы посоветовал тебе, побольше работать головой и поменьше – кулаками! Хороший командир не тот, кто кидается в атаку впереди всех, а тот, кто заранее спланирует все с наименьшими потерями. В настоящий момент времени у тебя достаточно бойцов, чей военный опыт превосходит твой. Вот, и занимайся постановкой задач и поиском подходов к их осуществлению, а кулаками махать и другие сумеют. Тебе, в этом воплощении, судьба и так достаточно много других возможностей отвесила! За две недели ты уже двоих от грани оттащить сумела. И это, как я полагаю, еще не конец!

Он намекал на то, что мне удалось предотвратить уход за грань Мастера и Че.

 

Вспомнив о связном, я поинтересовалась:

– А как сейчас у Димки дела?

Док тяжело вздохнул:

– Все гораздо сложнее, чем я предполагал! Воспаление‑то мы почти погасили, но, похоже, развивается какая‑то атрофия в районе старого ранения. А с этим и сегодня справляться не очень‑то умеют.

– Так значит, Че все‑таки не сможет ходить? – с ужасом взглянув на него, прошептала я.

 

Я прекрасно помнила живой и непоседливый характер связного и не могла себе представить его навсегда прикованным к постели. Открытый и импульсивный Че всегда первым вставал на защиту справедливости, он грезил продолжением мировой революции, которая сделает счастливыми всех бедных и обездоленных. А еще Димка не мыслил свою жизнь без мотоцикла, он не только прекрасно управлялся с ним на любом дорожном покрытии, но и знал в нем каждый винтик. И все это у него, разом, отнял прыжок с моста за племянником.

 

– Если мы не сумеем вернуть Димке подвижность, то лучше бы мне и не возвращать его обратно! – с горечью промолвила я, то, что мне казалось удачей, оборачивалось очередным разочарованием.

– А я бы так не торопился с окончательными выводами! – строго одернул меня Док. – Мы выгадали для него немного времени. И вселили веру в успех.

Кирилл встал и подошел к столу, заваленному какими‑то распечатками. Выбрав несколько листов, он вернулся ко мне.

– Здесь говорится о технологии стволовых клеток, это – очень дорогая и еще не до конца изученная технология, но в нашем случае и опытные методы хороши, – заявил он. – Мне нужно еще некоторое время, чтобы разобраться до конца, но уже есть публикации об успешных попытках операций на позвоночнике.

 

– А где берут эти самые клетки? – с надеждой спросила я.

– В пуповинной крови младенцев, – с кривой усмешкой сообщил Док. – Причем желательно, чтобы это был довольно близкий родственник.

– Но ведь у Че нет родственников – младенцев! – невесело усмехнулась я. – Только сестра с племянником, да и то, не очень юные.

И тут мне в голову пришла одна идея. Вернее, даже две.

– А как ты думаешь, – спросила я Кирилла. – Ребенок Алекса смог бы стать донором?

– Не очень близко, но можно было бы попытаться, – согласился Док.

– А если бы это был ребенок Майи? – продолжала я развивать свою мысль.

– Уже гораздо лучше! – кивнул Кирилл. – Но если только она согласится, еще раз, изменить жизнь, после всего того, что уже произошло с ее семьей.

– А если ты попросишь ее помочь брату и предложишь свои услуги? – лукаво улыбнулась я. – По‑моему, такой ход позволит убить сразу двух зайцев! Ты получишь материал для эксперимента, а заодно и женщину, в лояльности которой можешь не сомневаться! И ребенка. А там, чем черт не шутит, вдруг и чувства проклюнутся!