Паутина Темноты

Преодолев смущение, я попыталась заглянуть ему в лицо, благо он приподнял голову, разглядывая синяки на ребрах.

– Мне никогда не нравилось, что девушки начинают сражаться наравне с мужчинами! – прошептал он, не глядя мне в лицо. – Вы не для этого созданы!

 

Услышав эти слова, я поняла, что означает его прерывистое дыхание и пятна румянца на скулах. Я уже не была наивной девственницей, и помнила прикосновения и взгляды своего адъютанта Барона, прежде чем он подхватывал меня на руки, чтобы унести на постель. Кирилл хотел меня, как женщину, и с трудом сдерживал желание. А еще я с удивлением поняла, что хочу того же самого, что и он.

В этот момент Кирилл глубоко вздохнул и поднялся с колен.

– С твоей татуировкой и кольцом мы, как‑нибудь, разберемся! – пробормотал он, не глядя мне в глаза. – Но сначала тебе нужно принять душ.

– А мне кажется, что и тебе душ не помешает! – заявила я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы обнять его за шею.

Он вздрогнул, испытующе заглянул мне в глаза, а потом сжал меня в объятиях и приник к губам. Как только у нас закончился воздух, и губы разомкнулись, мы, в четыре руки, справились с его одеждой и рухнули вниз, на махровый халат.

 

Мое тело жаждало не ласк, а соединения с другой, живой, плотью, поэтому я, вскоре, сама раздвинула ноги, открывая доступ в свое тело. Упругая плоть Кирилла скользнула по мохнатому нежному холмику внизу моего живота, глаза мои невольно закрылись в ожидании, сердце ухало, как на последних метрах марафона, но Кирилл, вдруг, отстранился от меня.

– В чем дело? – удивилась я, вновь распахивая веки.

– Ты, она… – Док не сразу подобрал слова. – Твое тело – девственница!

– Черт возьми, Кирилл! – возмутилась я. – Почему это тебя останавливает? Я – не она, сейчас это – мое тело, и я хочу быть твоей женщиной! Здесь и сейчас!

С этими словами я обвилась ногами вокруг его поясницы, и у Кирилла не осталось шансов для сопротивления. Упругая, напряженная, плоть рванулась вперед, продавливая себе путь внутрь моего тела, и остановилась только тогда, когда уперлась в донышко влажной, горячей ямки, куда он погрузился. Короткий стон сорвался с моих губ, последовав за пульсацией, возникшей в моем теле, и мужское тело ответило тем, что и должно было произойти. Но мое желание не угасало.

– Не уходи! – прошептала я, лаская его спину и бедра.

И мы начали все заново.

 

– Тебе тоже понравилось, несмотря на все сопутствующие обстоятельства! – пробормотал через некоторое время Док, покидая мое тело и в изнеможении опускаясь рядом со мной.

– А то! – хихикнула я. – Повторно расстаться с девственностью  было, по меньшей мере, забавно! Но, тем не менее, просто здорово ощущать себя нормальной, живой, девчонкой! Мне только странно, что ты на меня так отреагировал. Ведь, ходили упорные слухи, что ты – голубой!

– Ходили! – пробормотал Кирилл, поворачиваясь ко мне. – Я, сам, их и распускал.

– Зачем? – от удивления я, аж, привстала с халата.

 

Док, как‑то сразу, посерьезнел и присел рядом со мной:

– Не считал для себя возможным заводить семью и брать на себя ответственность за новую жизнь! Если ты помнишь, я прочно сидел на кокаине, почти до самого нашего ухода! А это не способствует появлению здорового потомства! Да, и наш род занятий, в Структуре, не располагал к спокойной, семейной, жизни! Поэтому я не хотел вводить в заблуждение приличную женщину, а к девицам мадам Лоры что‑то не тянуло.

Тут он нахмурился и заглянул мне в глаза:

– А то, что мы с тобой, только что, проделали, как раз, и приводит к появлению, этого самого, потомства! Хоть, ты и худа, как мощи, но твоему телу, явно, больше двенадцати лет! Нам придется, срочно, поискать что‑нибудь в аптеках для предотвращения нежелательных последствий!

 

Я твердо встретила его взгляд:

– А я хочу оставить все, как есть! Чтобы подарить мне новую возможность жить, эта девчонка ушла из мира! Так пусть, если судьбе угодно, ее тело приведет в этот мир еще одну, новую, жизнь! В первой жизни я тоже не успела этого сделать.

Кирилл с сомнением покачал головой, но ответил:

– Твое тело – тебе и решать! Хотя, может быть, беременность заставит тебя задумываться, прежде чем кидаться в очередную заваруху. Но душ принять, все равно, надо. Лезь в ванну, а я покопаюсь в здешней аптечке. Только кожу, особо сильно, не распаривай!

 

Пока я плескалась под душем, пытаясь промыть, как следует, хотя бы, волосы, Док перерыл все шкафчики в ванной комнате и ушел на кухню, предложив мне перебраться в спальню. Подойдя к широкому, панорамному, окну, я выглянула во двор. К моему удивлению, мотоциклист, все еще, был там.

 

Я указала на это обстоятельство Кириллу, вошедшему с комнату с какими‑то пузырьками в руках, но он отложил это на потом, предложив заняться моей спиной.

– В этом доме даже зеленки нет! – бурчал он, протирая рисунок на спине очень пахучим лосьоном после бритья, после того, как таким же средством обработал пупок и перекусил кольцо маникюрными щипчиками.

После этого Док смазал татуировку прокипяченным растительным маслом, обнаруженным на кухне. Жжение немного ослабело.

– Полежи немного на животе, чтобы масло впиталось, а я попытаюсь подобрать тебе какую‑нибудь чистую одежду! – приказал он, открывая дверь, за которой я уже обнаружила обширную гардеробную.

Я тяжело вздохнула, сомневаясь, что там может обнаружиться что‑то подходящее моей субтильной конституции. Слушая негромкое бормотание Кирилла, обсуждавшего необходимость столь богатого гардероба, я сама не заметила, как уснула.

 

Открыв глаза и обнаружив себя в незнакомом помещении, я рывком села на постели, не понимая, где это я оказалась. Снился‑то мне старый дом моих деда и бабушки, и душистые пирожки на кухне.

– Слава богу, ты, наконец, проснулась, Инь! – прозвучал сбоку знакомый голос. – А то я уже начинал беспокоиться, что ты, снова, ушла!