Письма издалека
Чего я боялся, то и сбылось. Да еще так в лоб, неприкрыто и откровенно. Чувствуя, как горят уши и щеки, я мучительно подбирал слова, чтобы ей ответить, а Аги, между тем, продолжала огорченно говорить:
– Вы только не обижайтесь, но мы ведь писали в ваш Орден. Нам прислали ответ, что письмо передали какой‑то сестре Марит, и чтобы мы ждали миротворца. Мы подумали, что сестра Марит и приедет.
– Сестра Марит – старшая миротворица Детского двора! – возмутился я. – Было бы странно, если бы она отправилась к вам лично.
«Какой‑то сестре Марит» – подумать только. Я так разозлился, что забыл про всякое смущение.
– Конечно, кто бы не хотел, чтобы их случаем занялась лично сестра Марит! Чего она не знает о мире и раздорах между родителями и детьми, того, наверное, не знает никто. Поэтому Орден не может разбрасываться, посылая ее направо и налево – она работает на Детском дворе и учит новых миротворцев. Если нужно – вы можете приехать и обратиться к ней, она обязательно постарается помочь. Но ведь вы написали, что помощь нужна на месте. Сестра Марит выбрала самого подходящего из своих учеников и отправила сюда. Если она так сделала, стало быть, видела в этом смысл. Но, – остывая, рассудительно закончил я, – нам в Ордене неизвестно то, что известно вам. У вас есть свои резоны. Поэтому, конечно, и решение остается за вами.
Марит, мне было в тот миг так обидно! Только вот не могу толком сказать, за тебя или за себя.
Пока я так пылко говорил, Аги присела напротив, облокотившись о стол и сложив под подбородком маленькие крепкие руки. Она смотрела на меня так кротко и ласково, что весь мой запал потух, и я поник, ожидая ее ответа.
– Простите меня, не сердитесь, – задушевно сказала Аги. – Я верю, верю, что вы хороши в своем деле. Я сама виновата – нужно было все описать яснее. Помощь нужна моей старшей сестре – но сама она не стала бы обращаться за ней, поэтому я сделала это тайно. Я надеялась, что женщина, миротворица, которую пришлет Орден, сможет войти в ее дом и заслужить ее доверие – ну и, после, как‑то подействовать на то, как она обращается с детьми. Как вы это делаете. Я, простите, даже не знала, что на вашем Детском дворе есть мужчины – мне это и в голову не приходило.
Кстати, она хорошо говорит – для хозяйки фермы, я имею в виду. Выговор у нее четкий, и слова она подбирает легко, как человек, знакомый с книгами. Это меня успокоило и ободрило. Улыбка у нее была милая, смущенная.
Я заметил:
– Не слишком верится в то, что тайная помощь может принести пользу. Да и сколько времени понадобится, чтобы ваша затея сработала?
– Время – деньги, я понимаю, – деловито кивнула Аги с хозяйственной прямотой. – Мы прикинули цену – плата большая, но для нас посильная.
Тут ее светлые глаза замигали и, растеряв всю свою деловитость, она горестно шепнула:
– Жалко племянников! Сил нет смотреть.
– Сколько их? – спросил я, сочувствуя ее грусти.
– Четверо, – вздохнула Аги.
Что сказать, Марит. В ту минуту я совсем уже смирился с тем, что придется мне отправиться восвояси, и только надеялся, узнав побольше, найти для Аги добрые слова или, может быть, описать тебе, как обстоят дела, чтобы ты в другой раз выбрала миротворца получше. Словом, я приготовился хорошенько ее расспросить, когда дверь отворилась и на пороге явился Берт.
Я не хочу его тебе подробно представлять, потому что еще ердит на него за все, что произошло позже. Берт– муж Аги. Пока пусть этого будет достаточно.
В двух словах Аги рассказала ему наше горе. Все время, пока она говорила, он пристально рассматривал меня, а после спросил, давно ли я в Ордене. Я не утаил, что Орден – вся моя жизнь, и что с тех пор, как в четырнадцать лет я вошел в его стены, все мои мечты и надежды связаны с миротворцами. Годы усердной учебы и работы на Детском дворе под началом лучшей из наставниц, верю, не прошли для меня даром. Мне нечего стыдиться – ты сама выбрала меня.
Берт слушал и кивал головой. Мне показалось, уважительно – и я чуть приободрился.
Видно, что обоим им было неловко передо мной за то, как все вышло.
– Пусть Моуз сбегает в город, скажет Пири, что миротворец здесь, – пробормотал Берт, и Аги вышла – видимо, чтобы передать его распоряжение.
– Разберемся, – сказал мне хозяин «Облаков» с улыбкой. На вид они с Аги были ровесники – старше меня лет на пять, быть может. Улыбался он приветливо, и я немного успокоился.
– Погостите у нас, – радушно продолжил Берт. – Погода чудная. Подумаем до завтра, как быть – а пока располагайтесь как дома. Бывали раньше на ферме?
Я, как ты знаешь, вырос в городе и всегда рад увидеть новые места. Поэтому я не стал противиться. Что делать в трактире? А здесь я надеялся еще потолковать с хозяевами и, возможно, оказаться полезным. Почему нет?
Аги отвела меня в уютную угловую комнатку – в два окна ярко светило осеннее солнце, пятна света дрожали на пестрых вязаных ковриках и зеленых подушках. Нагретый сухой воздух щекотал нос ароматом трав – пучки их висели в углу, перевязанные цветными ленточками. Смущенный и огорченный, я легко поддался обаянию теплого дома: день хозяев и работников полнился делами, я же рассеянно побродил по душистому лугу, посидел под стеной дома, глядя то вниз, на блестящее под горой озеро, то вверх, на смирно висящие над головой облака. Время от времени то Берт, то Аги заговаривали со мной о пустяках. Серьезные девчушки принесли кружку молока и сдобную булку, показали гнездо с маленькими скорлупками, найденное в траве. Горячая вода в большой бочке, ужин, разговоры у теплой печки – все это было приятно и утешало мою тревогу. До утра можно было ничего не делать и ни о чем не заботиться – я слушал и спрашивал, и впитывал это место, чтобы оставить в памяти.
Спал я мирно и проснулся гораздо позже хозяев. Кажется, Аги и Берт встали с самым рассветом и успели сделать множество дел. Когда я вошел в кухню, они уже отдыхали, присев к столу с чашками чая. Я устроился рядом.
– Пири скоро будет, – сказала Аги. – Что‑нибудь тоже подскажет.
Она поставила передо мной завтрак. Берт сидел напротив и смотрел на меня так пристально, что мне стало неловко.
– Брат Софроник совсем юный, смотри, – задумчиво сказал он Аги и повернулся ко мне. – Наверное, и бороду еще не бреете?
Борода у меня и верно так себе, это он прав. Но все равно это было неожиданно обидно. Я собирался ответить ему достойно, но не успел.
– Переодеть его в девушку – никто и не заметит, – хмыкнул Берт.
– Ты с ума сошел?! – поразилась его жена.
– А время? А перевалы? – загадочно ответил Берт, и Аги нахмурилась.
Марит, прости, глаза слипаются и перо выпадает из пальцев. Я провел над письмом больше двух часов и уже не в силах написать ни строчки, да и столько бумаги не влезет в куверт. Я остановлюсь на этом месте, чтобы немного помучить тебя, правительница моей жизни. Жди моего письма с нетерпением – потому что все главные события того дня еще впереди.
Душевно твой.
Соник