Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки

– Дядя, я, конечно, привезла с собой стокгольмский синдром как сувенир и мечтаю сдаться в плен, но не тем, кто мне в отцы годится. Вы свободны. Не вынуждайте звать охрану и жаловаться на домогательства, – осаждает его предельно равнодушно, переключаясь обратно на меня. – Ну так что, бабочки в животе, все дела?

– Нет никаких бабочек!

– Значит, куколки еще в коконе томятся. Подождем, пока вылупятся.

– Слушай, завязывай, – начинаю злиться. – Он мне даже не нравится. Грубый, резкий, вспыльчивый, нестабильный, вечно себе на уме – ты бы с таким связалась?

– Еще как. Вот ты сейчас говоришь, и прям слюнки текут. А фотка есть? Я тебя сколько просила, ты так и не скинула.

– И где бы я ее взяла? Попросила бы попозировать? «Улыбнись‑ка разок без оскала, мне тебя подружке показать надо», да? Завтра сама увидишь. Познакомишься.

– О, непременно! Познакомимся, еще как!

Сколько азарта, сколько азарта‑то у человека. Ее бы энергию, да в полезное русло.

 

* * *

 

– Увидела.

– Чего? – озадаченно моргает Сорокин, когда Скворцова перекрывает ему проход в кабинет, разглядывая, как диковинного зверька.

– Увидела, говорю.

– Поздравляю. Брысь с дороги.

– А познакомиться? – протягивает ему руку, брякающую от многочисленных браслетов. – Карина.

– Веришь – нет, вообще насрать. Брысь, говорю, – раздраженно отпихивает тот ее, проносясь мимо меня и, как уже стало обычным, не соизволяя даже мельком взглянуть.

– Фу, таким невежливым быть. – Оскорбленно потирая плечо, подруга плюхается рядышком.

Для нее место и бронировалось, собственно, все это время. Не нужно мне левых соседей.

– Ну что, познакомилась? – усмехаюсь. – Слюнки все еще текут?

– Не. Слюнки засосались обратно, а вот мозжечок активизировался. Слушай, не знаю почему, но мне его лицо кажется ужасно знакомым.

– В ментовке бывала когда‑нибудь? Не удивлюсь, если его анфас давно красуется на доске «Их разыскивают».

– Нет. Но все равно что‑то в его чертах смутно напоминает. Витя, Витя, Витя… Виктор… – Стуча ногтями по зубам, Скворцова уходит в анабиоз, пытаясь подмести в голове и нащупать ниточку. – Вспомнила! – подпрыгиваю от неожиданности. – Это ж друган моего бывшего!!! Ну помнишь того, что тачку свою больше девушек любит?

Честно? Я в ее мимолетных романах давно запуталась. Причем там редко когда доходило до чего‑то серьезного. Обычно одной‑двумя встречами дело и ограничивалось, так что запоминать не имело смысла.

Но про машину я что‑то такое смутно припоминаю…

– Это который на «Волге» доисторической катался?

Стоит отдать должное, раритет советского автопрома у него был как с иголочки. Наворочен, оттюнингован и только что не слепил от блеска.

– Он самый! Помню я твоего Витька на одной из ночных движух на пустыре. Он еще тогда с какой‑то девчонкой приходил. Так. – Карина торопливо лезет в телефон, листая ленту сообщений в ВК. – Где‑то у меня оставался контакт Никитоса в переписке…

– Что ты делаешь?

– В смысле что? На свидание хочу его позвать.

– Ты ж сама его бросила.

– Не бросила, а слилась по веской причине: потому что улетала. А сейчас вернулась, соскучилась и безумно хочу встретиться.

– Зачем?

– Как зачем? Не тупи, детка. Справки наведем про твоего хмуреныша.

О… Ну все. Шерлок Холмс вышел на охоту.

Теперь у Сорокина нет шансов, потому что подруга о стену расшибется, подняв на уши весь город, но выяснит все до мельчайших деталей: вплоть до того, как зовут его двоюродную бабушку четвероюродного дяди по линии матери. Если такие имеются.

– Может, не стоит? – осторожно замечаю, вот только этот танк уже не остановить. – Личное должно оставаться личным.

– Хочешь сказать, тебе нисколечко не интересно?

Интересно… Но нужно ли мне знать то, что рассказывать не хотят? А если правда не понравится? Или, что хуже, если Витя об этом узнает?

Ух, тогда точно ора не оберешься.

 

Глава шестая

Закон всемирного тяготения

 

 

POV СОРОКА

 

– Я заберу тебя в четыре.

– Хорошо. – Детские объятия, кстати, клевая тема. Они такие крепкие и такие искренние, что умилится даже самый черствый сухарь.

– Давай, чеши. Точно все взяла?

– Точно.

– Домашку переписала на чистовик?

– Переписала, переписала! Не будь таким же дотошным, как мама, – хулиганисто высовывает мне розовый от конфеты язык и, придерживая лямки капец какого тяжелого для восьмилетки ранца, вприпрыжку бежит к главному входу, куда ленивой вереницей стекается мелкотня.

Дожидаюсь, пока две белокурые трубочки Мийкиных хвостиков скроются в стенах младшего корпуса, и иду до собственного каземата. На первый урок уже точно опоздаю, но у Норы сегодня с утра запись к врачу, а Серега уехал в мастерскую, когда еще и шести не было – пришлось заехать за малявкой, чтобы сопроводить до цитадели знаний и социального адаптирования.