LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки

– Подождут.

Там все равно каждый раз после звонка творится вакханалия. От полноценного часа на урок отводится хорошо если половина времени. Остальное же – маразм на маразме, маразмом подгоняемый.

Что я и говорил. Когда захожу в кабинет, препода еще нет, зато остальные на ушах стоят: в десны долбятся, электронными испарителями накачиваются, селфятся. Мартышки на выгуле.

Прохожу мимо Саламандры, краем глаза замечая раздраженные черкания в толстой тетради. Кто‑то не сделал домашку, ай‑яй‑яй. Собственно, как и большинство, но она хотя бы заморочилась ею.

– Умножь числитель и знаменатель в полученной дроби на икс в квадрате, – советую.

Не слышит. Но замечает.

– Что? – вытаскивая из уха наушник, переспрашивает Алиска.

Она с затычками постоянно ходит?

– Умножь числитель и знаменатель в полученной дроби на икс в квадрате.

– Так? – неуверенно и в глубочайшей бессмысленности рисует по клеткам.

– Так. А теперь раскрой скобку в знаменателе и возведи в квадрат в числителе. – Вот это ступор. Бегущей строки на лбу не хватает: что за дичь ты мне втираешь?

Молча забираю у нее ручку, дописывая раскрытую формулу для заданной функции. На которую смотрят, как на препарированную крысу.

– Какая бредятина, – брезгливо морщатся.

– Всего лишь задачка за десятый класс.

– В алгебре я понимаю лишь таблицу умножения. Дальше лучше не соваться, чтобы не сломать мозг.

– Странно. А мне казалось, ты типа умная.

По крайней мере, насколько успел заметить: хорошистка по всем предметам и любимица всех преподов. Последнее очевидно по какой причине: потому что ведет себя адекватно.

– Я просто отлично притворяюсь.

– Что еще взять с блондинки, – с усмешкой возвращаю ей ручку и ухожу в конец ряда.

С последних парт открывается отличный наблюдательный пункт. Опять же, тыл прикрыт, обеспечивающий отсутствие шушуканий за спиной. Ну и вздремнуть можно спокойно, когда становится совсем тоскливо. Короче, сплошные плюсы.

А сегодня как раз один из тех аморфных дней. Неудивительно, что меня прям конкретно вырубает. Настолько, что финального звонка не слышу. Если бы парту случайно не толкнули, так бы и дрых. Хотя ведь под завязку залился кофеином, но тот, видимо, уже настолько всосался в кровь, что уже не воспринимается.

Зевая, плетусь в мужскую раздевалку: если и парная физра не встормошит, то уже ничего не поможет. Хотя нет, кое‑что очень даже поможет…

Коротенькие спортивные шорты на Чижовой, например.

Черт, а девочка‑то хоть куда: все при ней. Попец, ножки, фигурка. И даже, ха, пирсинг в пупке из‑под маечки выглядывает.

Миленько. Эдакий безмолвный протест хорошей девочки, которая очень хочет стать плохой, но стесняется?

Хм. У меня вопрос: почему я не обратил на болтающуюся висюльку внимания на прошлой физкультуре?

А, точно. Потому что на предыдущем занятии она скромно сидела на лавочке. Это что же, в бассик она тоже пойдет? Не, ну ради возможности посмотреть на нее в купальнике я прям даже сам дотуда дойду.

Пробежка на свежем воздухе, разминка, волейбол – прогретые мышцы благодарны, спору нет, а вот общее состояние не очень. Охота уже поскорее закончить и завалиться куда угодно, лишь бы в горизонтальной плоскости. Что светит не скоро, так как мне еще в няньку надо поиграть.

Нет. Сон откладывается до лучших времен.

После душа обнаруживаю в оставленном в шкафчике раздевалки телефоне пропущенные от Костяна. Сразу перезваниваю, правда, приходится выйти в общий и наудачу почти пустой коридор.

– Я уже думал, отбой. Чего трубу не берешь? – сквозь механическое тарахтение раздается на том конце. Кто‑то, судя по всему, в подземном переходе. Слышимость отвратная.

– Не слышал.

– Ты не слышал, а я ненагрешившая девственница у монастыря, чтоб ждать ответа. Просто скажи, ты в деле?

– Само собой, – замираю у панорамного окна, уставленного горшочными фикусами. – Когда, где и во сколько?

– Сегодня. В десять. Арена на Промышленном.

– Сколько?

– Ставка полтораха. Дальше сам знаешь: как повезет.

Знаю. Иногда так везло, особенно поначалу и неопытности, что Нора забирала меня из больнички переломанным и почти заново собранным.

– Принял. Десять. Арена на Промышленном, – закрепляю результат, отключаюсь и собираюсь уже было вернуться в раздевалку, но нос к носу сталкиваюсь с Чижовой, вынырнувшей из‑за декоративной колонны. И давно она там ныкается? – Да я тебе понравился, смотрю. Аж по пятам ходишь.

– Вот уж точно. Где мне еще найти эксгибициониста, шныряющего по школе голышом, – снисходительно кивает на мой внешний вид. – Полотенчико поправь, а то свалится.

– Какое полотенчико? А, ты про это, – как бы невзначай задеваю заправленный хвостик на поясе, и тот распускается окончательно. Ловлю с ленцой, давая возможность хорошенько всего себя осмотреть. – Упс. Извиняйте.

– Извиняю.

У‑у‑у. Сама невозмутимость. Думал, скромная девочка смутится, а она стоит с античным спокойствием. Ни один мускул не дрогнул. Каждый день, что ли, члены разглядывает?

– Теперь твоя очередь, иначе нечестно, – запахиваюсь обратно, так и не дождавшись оваций. Что за неуважение? Я оскорблен.

– Неубедительный довод.

– Логично. Я ж не сильно‑то и старался.

– Ну вот в следующий раз постарайся. Так что там у тебя намечается сегодня, в десять? Что‑то интересное?

Ишь какая любопытная.

– У блондинок ушки на макушке, да?

– А это секрет?

– Не секрет. Но нежным цветочкам вроде тебя там точно не место.

– Заинтересовал.

– Не лезь куда не следует, Саламандра. Ничем хорошим это не закончится.

– И не собиралась. – Заметно поморщившись при упоминании прозвища, Алиса подходит ближе, вытягивая вперед серебряный крест, который я всегда ношу перекинутым за спину. – Наверное, – многозначительно играет тонкой бровью и, похлопав меня по еще влажной после душа груди, уплывает к лестнице.

TOC