Пляж Клеопатры

– Риана, ты погляди, еще одна спорщица, еще одна соперница.

– Люблю спорить! И на кого спорили? На Леона – кто пойдет с ним к венцу?

– Рина, ты все ей рассказала?

– Нет, смышлёныш молодой, да удалой, сама все разгадала. Ладно, Гауди, это их спор, не твой, и они сами доведут его до конца.

– Ну хоть познакомьте? Не бойтесь, не уведу! – залилась смехом Гауди.

– Не получится! Всю дорогу наблюдала за ним, ни малейшей попытки флирта, ни малейшего неуважения к моей персоне. Кадетки, типа тебя, что только не вытворяли, какую хитрость не применяли, чтобы он клюнул, оставил меня без внимания, всё бесполезно. Улыбался, общался, шутил, танцевал – повода для ревности не дал. Прежние ухажеры относились ко мне как к добытому на охоте трофею. Им нравилось приходить на вечеринку с красивой, стильной, стройной девушкой – повышали свой рейтинг, не больше. Но завидев другую, косили в ее сторону! Крутые перцы, крутые тачки, дорогие часы, модный прикид, стильный вид. Всё о’кей!

– Многие взяли за правило дружить с одной, бегать на свидание к другой, жениться на третьей. Не укладывается в голове, – поддержала тему Гауди. – У меня был роман, не было дня, чтоб нам кто‑нибудь не мешал. И я бегала, дурачилась вместе с ними. Идиотская манера – менять подруг! Через время мой бойфренд намекнул, что и он не против обмена. Я разорвала отношения. Так и не встретила мужчину, готового пойти на компромисс и отказаться от прежнего образа жизни.

– А ты начинаешь мне нравиться, Гауди. Когда я заболела, он окружил меня заботой. Был рядом, кормил, заказывал еду, гонял по аптекам, хотя попроси об этом консьержа – и все разрешится. Установил добрые отношения с моими родными.

– О‑о‑о, браво‑о‑о! Респект! – воскликнула Гауди.

– Интересуется здоровьем, общается!

– У‑у, далеко глядит. Они могут превратиться в его родственников. Твои‑то как, по нраву он им? – продолжила восхищенно Гауди.

– Ага, особенно маме пригляделся, – нахваливала Леона Элиза, наблюдая, как у Рианы портится настроение.

«Ага, подловила тебя, заёрзала, занервничала подруженька. То ли еще будет!»

– Чувство меры есть? – Гауди задала вопрос Элизе как давнишней знакомой.

– Чувство меры есть. Разве что одержим в работе. Иногда может злоупотребить спиртным! Все пьют, все веселятся. Я на это насмотрелась. Мужчины навязчивы, он не исключение. Нужно время, первые впечатления осядут, остынут. И я пойму, хочу ли я продолжить отношения с ним. «Когда увидимся?», «Когда освободишься?», «Когда заехать?». Я в ответ: «Когда буду готова, дам знать», «Мне некогда сегодня, давай завтра или лучше послезавтра», а сама умираю от нетерпения, жажду встречи, горю. Он вовлек в свою орбиту, я этого боюсь. Вдруг привыкну. Привяжет, затем оставит, забросит, как ненужную вещь, у меня это было! Боюсь привыкнуть к нему, мне хорошо и вместе с тем тревожно. Спор – спор обязывает.

– Как трудно быть женщиной и как прекрасно ею быть – одновременно! – произнесла Риана.

– Ты влюбилась в Леона, дорогая? Рифмуешь слова! – Элиза очень внимательно посмотрела подруге в глаза.

– Любовь к нему – плохо это или хорошо? – спросила Риана.

– Не знаю, не знаю! Найди кого‑нибудь попроще. Уж слишком навороченная техника. О споре не забыла? Тебя нам не хватало. Это перебор!

– В общении прост. Но иногда, когда молчит, когда наедине со своими мыслями, когда уходит в себя, взгляд жесткий и холодный. Все сильные мужчины обладают таким взглядом? Однако отходит быстро – мгновение, и он уже другой. Ты заметила это или нет, Элиза?

– Нет не заметила. Может он только с тобой такой?

– Ладно, пошла, с вами хорошо, но я забыла, меня ждут, назначила встречу и уже запаздываю. Элиза, ты мне не конкурентка. Я с тобой не спорила, – завершила разговор Риана.

Она ушла, оставив Элизу в компании Гауди.

 

«Зацепила я ее, задела. Она желала услышать совсем другое. Надеялась, что повздорим с Леоном. Конечно, мы с ним не голубки, пару раз были недоразумения. Целый день не разговаривала, молчала, но зачем ей об этом знать? Незачем. Не улыбнулась напоследок, даже ради приличия. Все недовольство написано на ее ехидном лице. Не обернулась. Не завистница ли? Десять – ноль в мою пользу. Пусть‑пусть злит себя. Пусть выходит из берегов – полезно».

 

– На чем это мы с тобой остановились, напомни‑ка мне, милашка Гауди.

 

24

 

– Слушай, он кого‑нибудь из них выберет? Он это сделает или нет? – обратилась Катрин к Монике.

Катрин была школьной подругой Джульетты. С Моникой ее познакомила Джульетта.

Дамы были то близки друг к другу, то холодны. Их орбиты то удалялись, то приближались. Со стороны не понять: то ли подружки близкие, то ли завистницы лютые?

– Не знаю, – загадочно произнесла Моника.

– Он любит всех? Он бабник, или гандболист!

– Скорее всего, второе.

– Надежда умирает последней.

– Ты права, все на него злятся, но продолжают общаться и надеяться.

– Общаются, потому что не жадный, потому что холостой, да и прикольный, да и душа компании. В обиду не даст.

– Катрин, скажи честно, каждая из нас надеется, что на кого‑то он обратит свой взор. Кого‑то да выделит особо. И может получиться так, что спорщицы останутся с носом.

– Все мы так устроены. Все хотят заполучить в мужья перспективного парня! Как он на меня вчера взглянул, Моника.

– Нужна ты ему…

– Нужна, еще как нужна! А вас всех злит и раздражает это. Больше всех вчера со мной танцевал.

– Сдалась ты ему.

– Что заладила: нужна, сдалась!

– Поживем – увидим!

– Все правильно, а вдруг влюбится в меня, не выживешь – помрешь от зависти!

– Помру, потому и говорю тебе: не выберет он тебя, я гадала на тебя, на тебя карта не ложится.

– Так ты, может быть, и к бабкам‑гадалкам уже успела сбегать – порчу навести! А на себя с ним гадала? Что нагадала?