Пляж Клеопатры

Худая, выразительно‑поразительная особа по‑кошачьи неслышно вошла в комнату. Сдернула с Леона‑Гения простыню. Лежавший на животе, он оказался в одежде Адама. Это обстоятельство нисколько не смутило ее. Она предвкушала и желала насладиться именно этим зрелищем! Эти милые создания познают мир во всех его космологических проявлениях, восприимчивы к любому красивому ухаживанию, комфортной бутафории, поглощают удовольствия во всех мыслимых и немыслимых вариациях, невообразимых пропорциях. Во время «ритуальной» охоты – соблазнительные, умильные создания. Искушение для них – предопределяющая норма самореализации в повседневной жизни. Запрет один – если на пути к искушению они повстречают хамство, наглость и юродство!

– Не шевелись, лежи как лежишь, – приказала голубоокая блудница.

Раскрыла этюдник, достала кисти, краски, акварель. Поколдовала на палитре. Кисть коснулась «полотна» мужского тела. Медленно скользнула по спине, жадно облизывая изгибы лопаток, затылка, оставляя за собой ярко‑алый след. Тело Леона блаженно передернулось.

Язычок кисти достиг поясницы и замер. Художница обмакнула кисть в желтую краску. Леон, предвкушая события, простонал.

Кисть принялась нежить лакомые, искомые холмы. Леон погрузился в созерцание собственных ощущений, ему не хотелось противиться моменту, творчество блудницы заворожило все его тело.

– Лео, закрой глаза, – промурлыкала она ненасытным котенком. – Перевернись.

Ангельский голосок обворожил слух Леона. Он послушно повиновался.

Нахлынули чувства, испытанные когда‑то давно, в раннем детстве. Ему нравились прикосновения соседской девочки. Особо приятными были те минуты, когда она водила пальцем по его спине. Тело покрывало блаженство, то были первые шаги к познанию неведомого искушения, «первобытное» влечение к манящему воображение полу. Девочка из детства чудным образом явилась к нему теперь в образе художницы.

– Открой глаза.

Джульетта предстала нагой. В ее глазах искрился азарт.

Разбухшие грудные вишенки трепетали от прикосновений искусителя. Верхняя губа вздернулась и приоткрыла взору жемчужный первоцвет. Тело покрыла испарина, а щеки и уши залил румянец.

– Прошу тебя, не двигайся.

Она нежно оседлала вожделенное тело и… пустилась вскачь! «Жеребец» подбрасывал ее тело, желая выбить наездницу из седла. Но все было тщетно – она держала темп и ловко удерживала равновесие.

Юная бестия, обмакнув кисть в цвет бордо, передала ее Леону. Холодная кисть, обагрив вишенки лихой всадницы, поползла вниз…

 

Чьи имена мы так любили?

Чьи души нас приободрили?

Чьи письмена мы так хранили?

Чьи тайны бережно таили?

 

 

* * *

 

Джульетта не вникала в суть повседневной сыромятины, ее поступки определяли желания, не разум. О таких говорят: чувственная, страстная натура! Душа ее не желала погружаться в блеклое однобокое измерение, она презирала серость.

«Пусть лучше душа моя парит в неге, как голубка – в облаках. Пусть нежится в мечтах и будет ангелочком на потайных моих небесах. Пусть изнывает от любовных переживаний и познает тайну сладострастия. Нежели опустят меня на землю и заставят страдать из‑за куска хлеба».

– Фу, что за кошачьи нежности! – одернула Джульетту Риана. – Придумала, насочиняла, очередная дурная затея. Твой взбалмошный характер, распущенный нрав тянут к блуду – любви между вами нет. Приключений ищешь на непокаянное, неугомонное и окаянное место. Эстрогены покоя не дают, завязла в плотских удовольствиях. Знаю я Леона, наслышана, слащавый кобель! Ты проиграешь спор. Зря ввязалась.

Джульетта не слышала Риану.

 

«Он, только он. Взгляд, манеры, стать – все сводит с ума. Время познать все, познать сполна, познать с ним, а дальше – куда удача выведет. Он дарован свыше. Отвязанная, распашная – с ним! Для него доступна всегда: и ночью, и днем, в любую минуту и секунду. Доступна вся! Скажет раздеться – разденусь; скажет вывернуться наизнанку – вывернусь; скажет встать на голову – встану! С той первой встречи и ночи прошло более двух недель, а я все не могу сосредоточиться на окружающем меня материальном мире. Всё до куличиков – подруги, болтающие и любопытные; Али бей, альфонс – нервный и жадный; работа – скучная и малооплачиваемая, квартирка – с видом на унылый заброшенный сад. Устала корчить из себя милашку, светскую львицу, аристократку, успешную, самодостаточную! В моем мире мечтаний осталось одно неосуществленное желание – дамское счастье в виде удачного замужества. О чем сейчас говорит Риана, чего хочет? Хочет, чтобы я добровольно отреклась от борьбы за свое счастье? Странная у меня подруга. Пусть Леон продолжит дарить радость, пусть продолжит нежить и любить, пусть балует подарками, содержит и опекает! Пусть за его могучими плечами мне будет покойно и надежно!

«Как мало требую от жизни, как мало прошу от нее», – решила бы я пару лет назад.

Позовет под венец – сотворится великое чудо! Что, что для этого должна сделать? Кем стать для него, чтобы чудо свершилось? Что сделать, чтобы выиграть спор и утереть подругам нос? Почему встречи с ним родили вместе с наслаждением тревогу и страх, обнажили душевные раны?! Я счастлива и одновременно растеряна. Все ужилось!

На край света побрела бы, только бы приластиться к нему… Его прикосновения, его упругий торс, его настырность и фантазии – все возбуждает и пленяет! Я научилась быть послушной и прилежной ученицей, подчиняюсь всем его командам, исполняю все его капризы. В моменты покорности – зависаю между явью и негой.

Удовольствие, которое он доставляет, сильнее любого яремного опиума, крепче любого хмельного напитка. Есть с чем сравнить, прошла через все: постельный жанр изучила и познала с малолетства, пила винцо, курила «марью», но все, что познала до него, – жалкая пародия, а сладости‑то было мало! Он отвесный маг? Или я изголодалась по отношениям? Кто он, откуда взялся? Знала, слышала о нем. Но не ожидала, что он сможет перевернуть меня. Он проник во все мои сокровенные мечты, тонко прочуял и обаял меня. В любовных играх разогреет и разожжет страсть, возбудит чувства и тело, да так, что из бархатной кокетки я превращаюсь в буйное, дикое и ненасытное существо! Жажду, желаю его в любом качестве, в сане любовника, в шкуре животного, в качестве надзирателя, палача, врача!

Ожидания свидания несносны, ожидание момента изводит, истома томит, видения забирают покой и сон.

Свидания долгожданный миг – глаза заволокла истома, от прикосновений его трепещет мое тело! Он олицетворяет то, о чем я и не мечтала. Вечно зовущий и будоражащий Эрос спустился с небес в нашу с ним спальню, объединил все: блаженство, безрассудство, блуд!»