Пляж Клеопатры
Как о страстях писать, коль не питала страсти я сама?
Кого желаю?
Нет, не тех хочу, кто сам пожаловал и волочится вслед за мной!
Не попрошайную любовь постичь хочу!
А пережить свою!
Свою осуществить мечту!
Самой влюбиться и в себя влюбить!
Коль проиграю, не влюблю в себя – познаю стыд, позор пожну.
Ну что с того, должна же через муки я пройти!
Стихотворения поплачут за меня и прослезят бумагу через перо мое!
Тетрадь моя – не я, страдает пусть! Я ж – опыт получу!»
Поэзия с рождения ее пленила. Она стихи писала, и чтецом была отменным.
Когда стихи из уст ее звучат – мир полон тишины, слова пленят, сердца трепещут.
Влюбить в себя не составляло для нее труда, от кавалеров знойных, сердобольных нет и не было отбоя никогда.
В любовных играх талантом чувственным одарена она.
Роллан заставил силу почитать, Антей – смысл слов распознавать.
О Ясире я позабыл сказать. Как минимум в три раза старше был ее, жил по соседству. Руни сдружилась с его супругой молодой, затем и с ним. Что ж получилось из того?
Ясир с красавицей женой заворожили ее тело массажами.
А сами были обольщены ее стихами.
Тантрический массаж… и все переплелось – стихи, стихия, прелесть теплых рук!
И все, что было под запретом до того, – то лишь пленило.
Ясир же – обучил ее всему.
Дитя страстей – Руни, вкусив запретные плоды, ушла испить другое бурное вино.
Ушла от парочки легко.
Супружница Ясира была лишь рада. Его же настиг удар, и от страданий высох он.
На этом путь его экспериментов был прерван. Внезапно старость и болезни налегли.
Грешить всю жизнь – не дано, таков закон природы!
* * *
«Пленить Леона – сущий пустячок. Мой опыт плюс массажные и стихотворные силки помогут мне.
Помучу ловеласа. Благородных дам не так легко пленить!
Пусть пострадает, очистит душу от Джульетты, от ласк ее пусть отойдет.
Унизит пусть ее и от непристойных дум уйдет».
Тот, кто пленялся красотой Руни, через страдания проходил.
И понимал, как он страдать кого‑то раньше заставлял, как был беспечен и жесток. И расставаясь с ней, мечтал лишь об одном – ответить тем же.
Но вот когда наступит этот час?
Напрасными надеждами себя глупец кормил!
На первый взгляд охотница слыла добычей – характер мягок, в общении ранима, и кроток нрав, глаза чисты.
Но это лишь на первый взгляд.
«Пусть Бог ее хранит, все в ней так хрупко! Я защищу ее!» – душа твоя кричит.
И вот твой первый знойный поцелуй.
«Мне лишь она нужна!» – вслед страсть твоя твердит.
«По жизни буду ей опорой и благодарен буду ей – коль на любовь мою ответит!»
«Как смотрит на меня, как мной она поражена, покорена!
Как мне стихи читала, как в глаза мои смотрела! Где ж раньше был, и почему я не знавал ее!
Все решено – женюсь на ней! Какая умница! Какая будет мать!
Пусть нарожает целый дом детей – вниманием и теплом наполнит все мое гнездо!
Добавит благородства, привнесет покой, даст воспитание деткам.
В любви пусть вырастут они!»
И ля‑ля‑ля, и трал‑ля‑ля, и до‑ре‑ми, фа‑соль‑ля‑си!
Мужчина, зная толк в вине и преуспев в делах, конечно, забывает: мир познан не только им, он познан и Руни!
И ля‑ля‑ля, и трал‑ля‑ля, и до‑ре‑ми, фа‑соль‑ля‑си!
Руни к своим летам познала толк в стихах, искушена уже во всем.
Стеснения в деньгах с рождения не знала и не знает, а значит, и не ведает нужды.
С мужчинами вела, ведет себя легко – всегда любима и желанна.
Любила ль и полюбит ли сама в ответ?
Нет, не любила, а вот полюбит ли – большой секрет.
Ей нравилось всегда, когда в нее все влюблены, когда цветы, когда балы. И обожала все, что вдохновляет, от чего душа поет и от чего всегда легко и мягко стих идет, и рифма в такт шагает.
И траля‑ля! И до‑ре‑ми! И трал‑ля‑ля‑ля, фа‑соль‑ля‑си!
Знакомства прелесть отлегла, и растворилась в суете мирской его краса – Руни бледна, Руни скучна!
Вернуть ее любовь, зажечь в ней пыл – занятие не из простых!
Пришел черед другого, свежего вина!
То старое, что выпито до дна, распознано вчера – уж не цепляет, хмель иссяк, и отлегла душа!
И снова день как день, и снова жизнь кипит, перо легко скользит – коль свежее вино ей кровь резвит!
Талантам трудно угодить, но коль влюблен в талант, не забывай его превозносить! В других мирах, в других планетах – мысли, души их!
Отвергнутому кавалеру в память о Руни лишь сожалений горький привкус суждено постичь и всю вину за то, что первым пыл свой загасил, любви ее не понял и не оценил.
И не до песен горемыке, и не до стихов!
