По семейным обстоятельствам
– Эй, Орлов, я на минутку твоих детей родила, а ты свалил к маме, когда им было два месяца! Мне что, с ними надо было на лекции ходить?
– Восстановилась бы, если бы захотела. А вообще – тебя кто‑то заставлял рожать?
– У нас семья была, Орлов, – в отчаянии выдохнула Натка. – Мы их вдвоём сделали, очнись! И вдвоём принимали решение рожать!
– Ты на меня не перекладывай, – бросил Егор, выходя в коридор и надевая куртку. – Я мужик, я не рожаю и не кормлю. Аборт бы сделала, раз не способна детей вырастить. Сроку тебе даю месяц, в общем. Решай, куда, кто. И покупатели будут приходить, покажешь им тут всё.
2. Натка и подлянки судьбы
Егор ушёл, а Натка, трясясь, съехала со стула на пол и заревела. Что делать, она не знала. Стаська и Владик подошли к ней, сели рядом и обняли с двух сторон.
– Да ладно, мам, прорвёмся, – тихо сказал один.
– Еще годик потерпи, а там мы работать пойдём. Я узнавал, можно листовки раздавать.
– И в магазин грузчиком после школы.
– А после девятого класса – в ПТУ. А потом на завод. Рабочие хорошо получают, мам. А в институт можно и на вечернее.
– Ты не реви, насрать на этого мудака.
– Владик, это твой отец вообще‑то.
– Донор спермы он, а не отец, – зло ответил сын.
– Не говори так. Сам посуди – у него вторая семья. Он не может их обделять. Там тоже двое детей будет. И Оксана – хорошая, не гадина какая‑нибудь. А квартира и в самом деле его. То, что я здесь тринадцать лет живу – спасибо ему.
– Мам, ну мы же тоже его дети.
– Так он вас и не бросает. И даже готов забрать. А меня он забрать не может, – Натка улыбнулась сквозь слезы и потрепала Стаса по волосам. – Может, и в самом деле – вам с ним пожить?
– А ты?
– А я пойду в соц. отдел, попрошу комнату в общежитии. Своего жилья у меня нет, должны дать. Наверное.
– Мы лучше с тобой в общаге будем жить, – спокойно заявил Влад. – Справимся, мам, не плачь. Мы помогать будем. Полы мыть.
– Ага. И готовить. Ты прости насчёт борща, к нам Димка с Серёгой заходили… мы вот пообедали. Там картошка есть, будешь?
– Буду, – поднялась, утирая слезы, Натка. – Спасибо, мальчики.
– За что?
– За поддержку.
– Женщина, ты что? Ты ведь не думала, что мы тебя променяем на этого урода?
– Вообще‑то думала, – честно призналась Ната. – Вы же года три назад орали, что если я буду заставлять вас чистить зубы и делать уроки, уйдёте жить к отцу.
– Мам, ну это другое… мы уже взрослые.
– И это замечательно! – улыбнулась она, обнимая по очереди мальчишек. – А теперь ужинать, чистить зубы и дневники мне на проверку.
– Ну ма‑а‑м!
***
Женщина в социальном отделе выслушала Нату с сочувствием. Ната вывалила все как есть: и про бывшего мужа, и про угрозы отобрать детей, и про отца в деревне за триста километров от её города. Не потому, что на жалость давила, а просто нужно было выговориться. Лилька, уехавшая в отпуск, так и не вернулась. Ната, измучившись, вызвала полицию, наврав, что пришла кормить кота и увидела разгромленную комнату. Куда уехали Алла и Лилия Горшковы, она не знает. Они говорили про горы, конкретное место не называли. Паспортов нет, дипломов нет, телефонов нет, части одежды нет. Участковая, приятная молодая женщина Наткиных лет, записала показания и забрала ключи от квартиры, которые Натка отдала, скрипя зубами. Может быть, стоило что‑то наврать начальству на заводе, а самой переехать в Лилькину квартиру с сыновьями? Нет, это подло. Натка была уверена, что к исчезновению женщин приложил руку тот квадратный коротышка, которого она видела в квартире. Если бы она знала, откуда он взялся и куда испарился – обязательно бы рассказала про него в полиции. Но она реально боялась, что её сочтут или сумасшедшей, или в чём‑то виноватой, поэтому промолчала.
Всё навалилось одновременно: и исчезновение подруги, и ультиматум бывшего мужа. Для полного счастья судьба могла подкинуть увольнение с работы, но, к счастью, ничего подобного не произошло. Наоборот, соцработник отправила её на консультацию к заводскому юристу, да еще материальную помощь выписала. Хорошая женщина.
Натке вообще в жизни гораздо больше встречалось хороших людей, чем плохих. Она даже Егора не могла совсем уж мудаком назвать. Он ведь и в самом деле от алиментов не бегал, из квартиры её не выгонял, сам жил с женой в однушке, пока Оксана вторым не забеременела. По сути, он действительно был ничем не обязан, только детям, а детей бросать не собирался.
Юрист ей тоже понравился. Он прямо сказал, что шансов у неё очень мало. Ну и что, что прописка, право собственности нынче важнее. Лучше вы, Наталья Сергеевна, просите общежитие, предприятие поможет, или к родителям в деревню…
Натка даже задумалась о втором варианте. А что, сельские школы ничуть не хуже городских – она вот вполне поступила после неё в институт. И школу с серебряной медалью закончила. Но в деревне работы нет от слова совсем, и вообще ничего нет, только самогон. Вспомнила отца, вечно синего после смерти матери. Вспомнила, как мать умерла от аппендицита, когда скорая не смогла доехать. Нет, спасибо. В городе лучше. И потом, дом с печкой и туалетом на улице её совсем не манил. И отсутствие водопровода пугало. А ведь когда‑то она и козу доила, и корову. Хорошо, что те времена остались в далёком прошлом. Хотя если бы стоял вопрос выживания – она бы смогла.
Натка была готова признать в себе синдром отличницы. Она старалась во всем достигать совершенства. И в учёбе, и в работе, и в дойке коз, и в дрессировке детей.
Поэтому, наверное, и Егор ушел: не выдержал её давления. Она ведь от него тоже требовала многого: и чтоб зарабатывал, и чтоб с детьми гулял, и чтобы по дому помогал. Не учла, что мужики – существа слабые.
