Почувствуй

Хочется рявкнуть: «Да!» Впервые, наверное, за все время, что знаю его. Та часть меня, что отвечает за здравый смысл, трубит: «Не при Косте!»

Как бы там ни было, нельзя вмешивать в наши отношения третьего.

Отношения с невыносимым, бесящим, убийственно ревнивым парнем! По совместительству – моим самым любимым человеком.

Губы сжимаю и мысленно считаю до пяти.

– Тебе и правда лучше пройтись и остыть, – советует Костя. – Я всего лишь помог Юльчику с реквизитом. Юль, какой подъезд?

Я превращаюсь в солнце. Внутри звезды беспощадный синтез тоннами преобразует водород в гелий. Я горячая как ад. Рука срабатывает быстрее мозга. Прижимаю ее к груди Матвея.

– Кость, дальше мы сами, – выдаю на одном дыхании. – Спасибо тебе еще раз большущее! Деньги пришлю, как только Ева переведет.

– Спасибо, Костя, – произносит Матвей довольно высокомерно. Смотрит в упор.

Нестерпимо хочется его треснуть! Вот чего он такой?! Я настолько возмущена, что не сразу замечаю, как умудряюсь держать маску одной рукой. Она не тяжелая, но объемная.

– Уверена? – Костя слегка прищуривается, явно опасаясь оставлять меня с Мотом.

А тот делает это специально! Переводит на меня глаза и вопросительно приподнимает бровь. Провоцирует. Ищет повод для ссоры.

Я выдерживаю взгляд и выдаю:

– Абсолютно.

Мы с Матвеем смотрим друг на друга. Его темно‑карие глаза – горький шоколад. В них всегда много горечи. Обычно я знаю, как их смягчить. Превратить в теплое сладкое какао.

– Окей, – соглашается Костя.

Вручает маску Нолика и пакеты с реквизитом Матвею. После чего наконец уходит. Лишь тогда я облегченно выдыхаю.

Мы идем к подъезду. Молча.

От Матвея волнами исходит негатив. Но мне тоже есть что высказать.

Теперь‑то мы наедине остались. Можно.

 

Глава 2

 

Заходим в подъезд. Матвей первым, я дверью хлопаю, чтобы не думал, будто всё в порядке. Сцена, что он устроил, была поистине чудовищной!

Матвей усмехается. И не думает.

Четвертый год вместе! Кажется, я изучила этого человека вдоль и поперек, знаю как облупленного! Но каждый раз этот упрямый, невыносимый монстр находит чем задеть!

– Как прошел праздник? – спрашивает, нажимая копку лифта.

– Двенадцать детей и я. Угадай с трех раз, как он прошел!

– Попытка номер один, – чеканит слова Матвей.

Вкус горького шоколада растекается на языке.

– Ты была не одна. Судя по фото фирмы «Веселье в каждый дом». Поэтому все прошло бодро. Угадал с первого раза?

– Бинго! – выпаливаю я, вмиг меняя тактику и переобуваясь. – Праздник прошел просто прекрасно. Лучше, чем когда‑либо.

Его плечи дергаются. Матвей отворачивается.

Двери разъезжаются, мы заходим в пустую кабину. Поднимаемся. В руках эти маски здоровые. Сколько раз мы вот так же возвращались после выступлений? Уставшие, довольные. Не счесть. Сумки в руках мешали обниматься. А вот губы были свободными, губам ничего не мешало. Сердечко билось о ребра, и казалось, не выдержит напряжения момента. Мы мчались с безумной скоростью в этом стареньком лифте. Вообще, время с Матвеем неслось ракетой, все три с половиной года на одном дыхании.

– Так, может, тебе всегда теперь работать с Костей? – выдает он с показушным участием.

Я учусь в техническом вузе на факультете нефти и газа. У нас в группе четыре девочки и шестнадцать мальчиков. Матвею не нравятся все девятнадцать человек.

– Может быть. Он знает все песни, представь. Наизусть. И попадает в ноты.

Мы смотрим друг на друга. Волоски на коже поднимаются, пульс частит. Я вне себя от тупости ситуации, в которой мы оказались!

– Уверена? – Матвей вздергивает бровь. Кривая улыбка растягивает его губы.

Закатываю глаза.

– Где ты был?

– Опоздал на автобус, потом летел в такси. Я же написал. Машина сейчас у брата, без нее туго.

– А до этого? Твоя учеба в час закончилась.

– Дела были.

– С Захаром опять? У тебя всегда находятся дела поважнее меня. К чему бы это?

– У меня дела поважнее? – делано ахает он. Глаза округляет. – Вот оно что! А ты, значит, меня на первое место всегда ставишь?

Лифт останавливается. Мы ехали, по ощущениям, целый час. Подмышки вспотели от стресса.

– Именно! – рявкаю я. Слезы на глаза выступают от несправедливости! Вылетаю на лестничную площадку. – Так и есть! Дура!

Достаю ключи, открываю дверь.

Матвей тоже заходит в квартиру. Пахнет пиццей, папа готовил, наверное. Мама должна прийти с работы ближе к семи. Дома никого.

Я разуваюсь и иду в свою комнату.

Матвей следом. Открываю шкаф, в котором храню костюмы.

– Надо бы, может, продезинфицировать? – усмехается Матвей, рассматривая синюю маску. – Мало ли чем он болеет? Туберкулез, например. Заразная шутка, говорю как медик.

– Прекрати. – Я забираю маску и кладу в шкаф. – Ты ведешь себя невыносимо! Сам опоздал и сам же обвиняешь. И нет, Костя ничем не болеет. Он очень мне помог.

– Я ни в чем тебя не обвиняю.