Пощекочи нервишки. Святые бензопилы. Horror
Элизабет стояла неподвижно в кабинете шефа гестапо. Свет она не включала. Поэтому стояла в полутьме. В коридоре горела лишь одна лампа, и через полуоткрытую дверь свет лишь слегка просачивался в кабинет. Фигура у двери ей только показалась. Теперь девушка была в этом уверена. Во всем виновато разыгравшееся воображение. Она поправила берет и потерла ладони. Несмотря на то что она только что сняла кожаные перчатки, ее пальцы были холодны как лед.
Это все нервы, говорила она себе. Девушка прислушалась. До обхода еще десять минут. Еще десять минут эсэсовцы будут сидеть в караульном помещении на втором этаже. У нее есть всего лишь десять минут, чтобы найти список агентов сопротивления и уничтожить его.
Вспомнив о важности миссии, девушка позволила себе включить фонарик и стала выдвигать ящики письменного стола шефа гестапо. Перед ней мелькали папки с красными грифами «Секретно». В другое время Элизабет заинтересовалась бы и ими и сфотографировала на мини‑камеру, но сейчас ей необходимо было найти самый важный документ – список агентов сопротивления. От этого зависит жизнь многих людей, от этого зависит победа в войне, и от этого зависит ее собственная жизнь. Она, являясь агентом сопротивления, работала машинисткой в секретариате гестапо и добывала важную информацию. Сегодня она задержалась на работе и случайно узнала из разговора секретарш в женском туалете, что несколько минут назад перебежчик из сопротивления принес фашистам список всех агентов в Париже. Это был полный провал. Шеф гестапо был у своей любовницы в окрестностях Парижа, когда ему доложили о такой радости. Рано утром он вернется и списком займутся вплотную, а значит, и ее имя тоже всплывет. Но самое главное – вскроется вся сеть сопротивления, агенты которой ценой собственных жизней приближали долгожданную победу над фашистами. Утром сотни черных машин полетят по адресам и явкам, чтобы арестовывать еще беспечно спящих людей. Этого Элизабет не могла допустить. Она продолжала рыться в документах, но ничего не находила.
Времени оставалось лишь три минуты. Она уже не успевает выбраться из здания гестапо. Но она должна хотя бы уничтожить документ, если ей придется погибнуть.
Девушка отступила. Ее взгляд упал на стол. Она посветила фонариком.
Список лежал на столе. У нее подкосились ноги. Важный документ никто и никогда не клал шефу на стол. Но документ лежал, как будто бы специально ждал, когда его найдет Элизабет.
Девушка, пораженная внезапной догадкой, дрожащей рукой взяла листок со списком имен со стола. Освещая лист фонариком, она пробежала взглядом.
Ноги стали ватными. Весь мир закачался перед ее глазами. Лист выпал из ее пальцев и полетел вниз. Она поняла, что не существовало никакого перебежчика, не существовало никакого списка и машинистки в туалете разговаривали лишь с одной целью – заманить Элизабет в ловушку. Она выдала себя. Этот список был приманкой, чтобы Элизабет попалась в ловушку.
В шкафу зашуршало.
Конечно, ее ждали, сейчас дверь шкафа распахнется, и она увидит улыбающуюся физиономию начальника гестапо.
– Какая я дура, – прошептала девушка, с ужасом опускаясь в кресло.
Дверь шкафа распахнулась. Вся жизнь пролетела перед ее глазами. Сейчас ворвутся эсэсовцы и потащат ее в подземелья, где ждут пытки. Девушка сжала кулаки.
«Я буду держаться. Я ничего им не скажу», – поклялась она себе.
Сквозь слезы она посмотрела на шкаф. Дверь распахнулась полностью. Но из шкафа никто не выходил.
«Давай, вытаскивай свою толстую задницу», – сказала про себя Элизабет.
Но из шкафа так никто и не показался.
Девушка поднялась, вытерла слезы и выпятила грудь, чтобы встретить гордо своего врага. Она направила свет фонаря на шкаф. Внутри стоял начальник гестапо. Он действительно готовил ей ловушку. И даже заготовил специально для нее одну из своих страшных улыбок.
Девушка ждала, когда гестаповец подойдет к ней. Но фашист не двигался.
Девушка потеряла терпение.
– Хватит глумиться надо мной, проклятая фашистская свинья, – гордо сказала подпольщица. – Ваш трюк удался, но знайте, моя смерть не будет напрасной. Мы освободим нашу родину. Советский Союз уже перешел в наступление на ваши поганые орды! Гибель вашей позорной клики не за горами!
Эти слова опьянили девушку. Она еще выше подняла свою голову.
– И вот что я вам еще скажу… – произнесла она, обращаясь к фашисту. Можно было бы быть уверенными, что слова смелой подпольщицы были бы достойными, чтобы их увековечили в золоте.
Голова начальника гестапо скатилась с плеч и, как мяч прокатившись по полу, остановилась у ног Элизабет.
Девушка в ужасе отшвырнула носочком туфельки голову ненавистного врага, и та покатилась обратно к шкафу и ударилась о его ножку. Шкаф дрогнул. Все безголовое тело гестаповца распалось на кусочки – рассыпалось, словно мозаика. Кусочки плоти покатились по полу. Казалось, будто кто‑то порезал начальника гестапо на кусочки, а затем сложил их вместе. Но от вибрации эти кусочки распались.
Элизабет в ужасе бросилась к двери. На пороге стоял эсэсовец и целился в нее из автомата. Это был патруль, который начал обход минуту назад, согласно расписанию.
– Стоять, фрау! – приказал автоматчик. – Что вы здесь делаете?
Он шагнул в кабинет и увидел все, что осталось от начальника гестапо. На отрезанном плече был погон.
– Проклятая, ты убила господина начальника! – закричал эсэсовец.
На его зов примчались еще двое. Но едва они вбежали в кабинет, как за их спинами возникла двухметровая темная фигура. Послышался звук работающих шестеренок, а за ними и звук циркулярных пил, работающих вместе.
Эсэсовцы обернулись на звук и пустили очереди из своих автоматов с длинными магазинами. Но нападающий был облачен в рыцарские доспехи с черными крестами на боках. Лицо нападавшего закрывал глухой шлем с прорезями для глаз. Пули отлетели от доспехов нападавшего. Несколько из них отрикошетили и оторвали коленную чашечку одному из автоматчиков. Тот с криком упал на бок и схватился за ногу.
Рыцарь поднял над головой изогнутый меч, похожий на меч янычар. На его широком лезвии помещались шесть зубастых колес – шесть циркулярных пил. Они бешено вращались, производя резкий и ужасающий вой.
Пораженные автоматчики отступили в кабинет. На их глазах рыцарь расчленил лежавшего на полу эсэсовца. На стены вылилось пять ванн крови. Оставшиеся в живых автоматчики судорожно меняли опустошенные магазины автоматов. Нападавший не стал дожидаться, пока они справятся с этой операцией. Он прыгнул и единым движением разрезал своим ятаганом‑циркуляркой одного из эсэсовцев от макушки до копчика. Две половины эсэсовца разошлись в разные стороны. Причем каждая пошла в свою. Рыцарь даже автомат разрезал вдоль, поэтому у каждой из половин было по половине автомата. Море крови расплескалось по полу кабинета начальника гестапо. Другому эсэсовцу удалось перезарядить автомат. Он начал оголтело палить из него, при этом эсэсовец безумно кричал.
Пули отскакивали от рыцаря с ятаганом. Не обращая на них внимания, он стал разрезать на куски автоматчика. Тот и не заметил, как от него осталась лишь одна голова. Лишь когда эсэсовец решил перезарядить очередной раз автомат и это ему не удалось, он наконец заметил, что его собственное тело лежит на полу, разрезанное на аккуратные ломтики. А сама голова насажена на острие ятагана.
