Повелитель песков
Глава 2
Когда я пришёл в себя, в нос ударил сильный смрад. Открыв глаза, я попытался подняться, но понял, что нахожусь в какой‑то большой клетке, вокруг много народа, от которого и исходил запах. Голова болела, я ощупал её и обнаружил большую шишку. Сел, прислонился спиной к клетке и спросил: «Где я и что тут происходит?»
В этот момент ко мне повернулось и зашипело существо, находившееся ближе остальных. Это оказалась самая настоящая ящерица с жёлтыми глазами, раздвоенным языком и пастью, полной зубов. Я, конечно, взрослый мужик, но едва не завизжал, как девчонка.
Кто‑то толкнул меня сзади, и я вылетел на землю из этой тюрьмы на колёсах. Мне тут же дали ногой в живот и что‑то сказали на непонятном языке, я попытался встать на колени, но кто‑то схватил меня за волосы и, как котёнка, откинул в сторону, потом поднял за плечо, сжав с такой силой, что я чуть не взвыл от боли.
Я увидел человека метра два ростом, с длинными волосами и лицом, закрытым платком. Он что‑то говорил, но я его не понимал. Я спросил: «Где я? Что тут происходит? Почему меня бьют? Какое они имеют право так обходиться со мной?» Но человек‑горилла меня не понял. Он сказал что‑то рядом стоящим людям и, когда они подошли, кинул меня им под ноги. Эти двое взяли меня под руки и куда‑то потащили. Я кричал, сопротивлялся, брыкался, пока не почувствовал боль. И снова навалилась темнота.
Я пришёл в себя в клетке полтора на полтора метра, сел, прижавшись спиной к прутьям, и огляделся. В углу стояли миска и горшок. Подполз к ним, есть хотелось безумно, но на вид еда была просто страшная: какая‑то субстанция тёмно‑зелёного цвета, напоминавшая густую манную кашу с комочками. Но голод есть голод – я взял миску и, не найдя ложки, стал есть губами и языком. Поначалу я даже не почувствовал вкуса, но под конец уловил аромат травы или мха. Ладно, это лучше, чем помирать с голоду. А вот жидкость в кувшине оказалась водой, но с горьким привкусом. После я сел и стал ждать.
В это время неподалёку, в большом шатре, разговаривали два местных жителя.
– Окум, ты мне обещал привезти двадцать рабов на работу в каму[1] и трёх работников по найму, – сказал человек в халате, сидевший на кресле, – но ты привез двадцать одного раба и двух работников, и один из них какой‑то дохлый, я за него платить не буду, он много кричит, непонятно, что.
– Аман, я обещал – я сделал, а то, что один из работников не поехал к тебе, – это твоя проблема, у тебя плохая репутация. Я рабов привёз, они сильные и на них заклятье смирения наложено, так что договор я выполнил, заплати мне. Ах да, за этого тощего и горластого не надо платить, я его не покупал, я его поймал в пустыне, он сам шёл к тебе, я просто подвёз, – засмеялся второй, – бери, это подарок: он слабый и не выживет, так что пусть поработает, сколько сможет.
Окум посмотрел на Амана.
– Хорошо, пусть остаётся, я надену на него кольцо раба. Сколько протянет, столько протянет. Лишней пара рук мне не будет.
На этом и порешили.
***
Вечером, когда стемнело, меня вытащили из клетки и за шкирку отвели в большой шатёр. Сперва мне что‑то говорили, потом показали какие‑то кристаллы и в конце всем известным жестом объяснили, что отрежут голову. После этой пантомимы меня посадили на низкий стул, застегнули на моей шее круглый обруч. И тут я понял, что попал не как попаданец в сказку, а как настоящий попаданище, и что моя сказка суровая, и что я только что стал рабом. В этот момент я потерял всё: и дух, и силы – хотелось кричать и плакать. Потом меня взяли под руки и вытащили на улицу.
Со мной остался один охранник, в руках у него была дубинка, оббитая кожей. Он показал, куда идти, и мы пошли. И с каждым шагом я чётче понимал, что выхода нет, но вдруг я резко развернулся, со всей силы дал охраннику в морду и побежал что было силы в пустыню. Или сейчас, или никогда! Я обернулся посмотреть, преследуют меня или нет, и увидел, что охранник спокойно стоит и смотрит в мою сторону. Я прибавил скорости: лучше умру в пустыне свободным, чем буду жить рабом, но в этот миг тело скрутило резкой болью, и опять наступила темнота.
В этот раз я очнулся в большой пещере, передо мной стояли миска и кувшин. Я встал, поел и вышел на свет. Был уже день. Ко мне подошёл охранник и сказал: «Дум‑дум». И засмеялся. Но я понял, что «дум‑дум» – это по‑нашему «дурак». Никуда я уже отсюда не денусь. Он указал мне на какой‑то мешок, я взял его в руки, и мы пошли. Скоро я понял, что нахожусь на каменоломне.
Охранник крикнул, к нему подбежал один из работников, они о чём‑то поговорили, и мелкий, похожий на крысу с кривой спиной и лысым хвостом, поманил меня пальцем. Промелькнула мысль: «Только бы меня тут не съели». Он шёл, что‑то объяснял, много жестикулировал, но я ничего не понимал. Скоро я увидел кучу камней, мне указали на мешок, ткнули пальцем, куда надо таскать. Я стал нагребать камни в мешок.
У меня тряслись руки, не было ни сил, ни желания работать, я не понимал, за что мне так «повезло». Я встал на колени и заплакал, но продолжал собирать камни. Когда я всё‑таки понёс неполный мешок в ту сторону, куда мне сказали, подбежал горбун, стал меня бить и орать, что я дум‑дум. Потом он приволок меня к камням и заставил набрать больше половины мешка и нести его. Одно скажу: таскать тяжёлые мешки с камнями за спиной то ещё удовольствие. Вот так началась моя карьера и новая незавидная жизнь, которая не могла мне присниться даже в самом страшном сне.
***
[1] Карьер или каменоломня по добыче полезных ископаемых.
