Приговоренные к любви

– Нас семеро, и мы не позволим ему подойти к тебе ближе, чем на десять футов, – соглашается Эсме.

– Эсме, не принимай меня за дуру. Этот человек всегда получает чего хочет, и кучка девчонок ему не помеха.

– А как насчет такого? – Эсме прячет блеск для губ в платье и подходит ко мне. – Останемся на час, а потом уйдем. Он ушел на встречу только что, и вряд ли она к тому времени закончится. Таким образом, мы сможем говорить, что праздновали в вип‑зоне «Пламени», а ты успеешь ускользнуть от того, кого не будем называть.

Остальные смотрят на меня с предвкушением, на их лицах неприкрытое воодушевление, и я не хочу портить им вечер. Я вздыхаю и провожу рукой по волосам. Интуиция подсказывает бежать, но сердце хочет доставить радость подругам.

– Детка. – Эсме неотрывно смотрит на меня. – Ты правда думаешь, что мы с Пен допустим, чтобы с тобой что‑нибудь случилось? – Ее глаза горят восторгом. – Попасть в вип‑зону в таком клубе практически невозможно. Держу пари, даже твой папочка не смог бы такое организовать для тебя. Ты не можешь отказаться. Подумай обо всех крутых толстосумах и бесплатном шампанском. Твой день рождения прогремит на века. Мы будем вспоминать его, когда станем старыми, седыми и спрячем подальше танцевальные туфли. – Она кладет руки мне на плечи. – Только один час. Пожалуйста, Сьерра. Пожалуйста, скажи «да».

Я вздыхаю, уже зная, что соглашусь. Смотрю на Пен и по ее лицу вижу, что она тоже сдалась. Мы в меньшинстве и знаем это.

– Ты неисправима. Но из тебя выйдет самый лучший адвокат, поскольку тебе невозможно отказать.

– Ура! – Она обнимает меня, визжа от радости.

Остальные толпятся вокруг, и мы устраиваем групповые обнимашки.

– Мы здорово повеселимся, – говорит Тамми. – Ты не пожалеешь!

– Надеюсь, что нет, – бормочу я и киваю менеджеру, откровенно игнорируя внутренний голос, кричащий не делать этого.

 

Глава 3

 

 

Бен

 

Я медленно потягиваю бурбон, желая сохранить трезвый ум. Отец впервые доверил представлять его на важной встрече, и мне нельзя облажаться. Я так долго к этому шел и не собираюсь откатываться назад.

Салерно заставил нас ждать сорок минут, что вывело меня из себя. Некоторое время отношения между Нью‑Йорком и Лас‑Вегасом были неопределенными, но сегодня я намереваюсь их прояснить. Поэтому я отбрасываю раздражение и сосредотачиваюсь на том, ради чего приехал.

Мы находимся в приватном подвале его клуба. Странное место для деловых встреч, однако похоже, что в Городе грехов бизнес и женщины идут рука об руку. Откинувшись на спинку мягкого бархатного дивана, я рассматриваю комнату, пока Салерно и его люди рассаживаются.

Слева от меня возле черной стены – вращающийся зеркальный бар. Справа – квадратный танцпол: небольшая сцена и пара шестов. Остальное пространство отведено для зоны отдыха со стильными низкими диванами и удобными креслами с высокими спинками, а между ними стоят блестящие черные столики. Отделка тут как в основном клубе наверху – смесь черного, золотого, красного и оранжевого. Свет приглушен, играет негромкая фоновая музыка.

Я поднимаю взгляд на лестницу в дальнем правом углу от бара, ведущую на верхний уровень, где находятся несколько спален. Слухами о наркотических оргиях Салерно полнится земля. Сейчас я по крайней мере знаю, чего ожидать – посещал одну такую пару лет назад, когда приезжал в прошлый раз с отцом.

– Я удивлен, что не приехал Анджело или кто‑нибудь еще из нью‑йоркских боссов, – говорит Салерно, наконец начиная разговор.

Он откидывается назад в кресле и смотрит на меня. Ему нравится наводить страх на всех, с кем общается, его мрачный взгляд вошел в легенды. Но чтобы напугать меня, этого слишком мало.

Он пришел с подручным Грегом Гамбини – бугаем с соответствующей репутацией; консильери Фабрицио Руссо, несколькими старшими капо и горсткой верных soldati. Их одиннадцать человек против нас пяти, но я ожидал демонстрации силы в его подземном жилище. За исключением солдат, всех я уже видел раньше.

Бизнес Салерно в Вегасе небольшой, но управляет он железной рукой. У него собственный свод правил, свои способы вести дела, которые не всегда совпадают с нашими представлениями. Лично мне претит то, как они обращаются с женщинами, но во всем остальном они идут в ногу со временем.

Чего не скажешь о многих семьях в США.

– Они уехали на подобные встречи в Филадельфии, Флориде, Лос‑Анджелесе и Бостоне, – сообщаю я.

На его челюсти дергается мышца, и он выпрямляется в кресле. Его люди напряжены, настороженные взгляды устремлены на меня. Я чувствую, как Лео за моей спиной тянется к пистолету на бедре.

– Значит, нас не сочли достойными встречи с кем‑нибудь из пяти? – осведомляется Салерно.

Его голос убийственно спокоен, лицо бесстрастно.

Атмосфера в комнате заметно меняется.

– Беннет – наследник Маццоне и однажды станет самым могущественным боссом в Нью‑Йорке, – холодно отвечает Лео.

Я рад, что он не упомянул мои планы стать самым могущественным боссом во всей стране, поскольку между уверенностью в себе и самонадеянностью существует четкая граница. К тому же умный человек никогда не разглашает свои планы, пока не наступит подходящий момент и успех станет несомненным.

– То, что Бен решил приехать сюда, говорит вам все, что нужно, о вашей предположительной ценности.

Я поднимаю руку, обрывая речь моего запальчивого подручного. У Лео немало талантов, которые я ценю, но дипломатия в их число не входит.

– Я приехал потому, что разделяю ваши ценности и амбиции.

Я отпиваю бурбон и закидываю щиколотку на колено, не выказывая ни малейших эмоций.

– Я думал, вы приехали по делам Комиссии, – говорит Руссо, глядя на меня как на букашку, которую ему хочется прихлопнуть.

– Да, но цели совпадают.

– Я слушаю, – произносит Салерно, сверля меня взглядом.

– Как вам известно, Комиссия много лет не действовала.

– Была распущена, когда Чикаго откололся, – поясняет Салерно, словно мне нужен урок истории.

Когда меня втянули в этот мир, я прежде всего изучил прошлое и усвоил все, что можно, о семьях и наших врагах.

– Интересно, что прежде вы их не упоминали, – добавляет он.

– Отношения Нью‑Йорка и Чикаго все еще разорваны.

Он издает смешок.