Приговоренные к любви

План рискованный, и в итоге нас всех могут убить, если Салерно поймет, что я его провел, но я приму этот риск, если Сьерра сохранит девственность, чтобы отдать ее тому, кого любит. Парню, который ее заслуживает. Никто в этой комнате даже близко не подходит к этой категории.

– Мы вернулись в детский сад, мальчик? – пыхтит Салерно.

Я неохотно отрываюсь от губ Сьерры и обжигаю взглядом контролирующего засранца.

– Я разогреваю свою девушку, – холодно произношу я, подчеркивая, что она моя и что он согласился на то, что больше никто ее не тронет.

Сьерра замирает у меня на коленях, исходящее от ее тела напряжение кажется осязаемым. Я встречаю взгляд ее изумительных изумрудных глаз, и я потрясен, видя в них откровенное желание. Ее щеки горят, волосы растрепаны, губы опухли от моих поцелуев, и черт бы меня побрал, если это на меня не действует.

– Хватит валять дурака, – рычит Салерно. – Раздень ее.

Он ощупывает глазами Сьерру, и мне хочется выдавить их из его глазниц и засунуть ему в глотку.

Взяв Сьерру за бедра, я ставлю ее на пол и поднимаюсь сам. Притянув ее к себе защитным жестом, говорю:

– Именно это я и собираюсь сделать.

Нахально ухмыльнувшись ему, веду ее к лестнице.

– Какого черта ты делаешь? – кричит Салерно, громко кряхтя.

Я поворачиваюсь как раз в тот момент, когда он опустошает себя в задницу Бранди.

Сьерра дрожит, и я инстинктивно прижимаю ее крепче.

– Иду наверх.

– Какого хрена, – шипит Салерно, выдергивая член. Из задницы Бранди капает на бедра, и я знаю, что Сьерра это видит, потому что она отчаянно дрожит, прижимаясь ко мне. – Сделка была, что ты позволишь мне смотреть.

– И ты сможешь смотреть. Или из спален убрали камеры?

Я вздергиваю бровь, наслаждаясь тем, что одержал верх. Один из первых уроков отца гласил: всегда осторожно выбирай слова, и это был хороший совет.

Если бы под рукой у Салерно был пистолет, он бы скорее всего меня пристрелил. Но мы заключили сделку. Мы оба дали слово, и он знает, что ничего не может сделать. Он все равно будет смотреть. Просто не так близко и не присутствуя лично, как он полагал.

– Я бы пристрелил тебя прямо сейчас, мальчик, если бы этим не развязал войну, которую мне не выиграть.

Он сжимает челюсти и хватает со стола бутылку скотча, свирепо глядя на меня. Потом переводит взгляд на Сьерру, и она храбро выдерживает его.

– Давайте не будем реагировать слишком бурно, – я умышленно поворачиваюсь так, чтобы он смотрел на ее профиль. Мне не нужно, чтобы он залез ей в голову до того, как план будет полностью исполнен. – Вы все равно получите то, что хотите. Незачем проливать кровь.

Мы уходим, и он больше ничего не говорит, но всю дорогу до лестницы его пренебрежительный взгляд сверлит мне спину. Один из моих солдат молча следует за нами, чтобы стоять на страже, и занимает позицию перед средней спальней, в которую я завожу Сьерру.

Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней и тяжело выдыхаю, молясь о том, чтобы у меня хватило сил. Сьерра останавливается посреди комнаты – неуверенная, но чертовски красивая. Из члена начинает сочиться, он болезненно упирается в молнию, требуя освобождения. Уже несколько недель у меня не было секса, и мой самоконтроль дошел до предела.

Сьерра тянется за спину, и тишину нарушает звук расстегиваемой молнии.

– Пока не надо.

Я отталкиваюсь от двери и иду к ней. Ее глаза горят в распутном желании, а губы размыкаются в ожидании.

– Не снимай пока платье, – велю я, провожу пальцами по ее щеке и опускаюсь на кровать. – Скинь туфли.

Я тоже сбрасываю обувь, опираюсь на изголовье и похлопываю себя по коленям, приглашая ее. Она медленно залезает на кровать. Не знаю, умышленно ли она двигается так соблазнительно, но она испытывает мой самоконтроль, когда, сексуально виляя задницей, заползает на меня и снова усаживается у меня на коленях.

Притянув вниз ее голову, я облизываю ее изящную шею, вдыхая чудесный цветочный аромат ее духов.

– Расслабься, – шепчу я ей на ухо. – Я о тебе позабочусь.

– Я доверяю тебе, – шепчет она в ответ.

По‑прежнему такая глупая.

Я завладеваю ее губами, и в этом поцелуе нет ничего нежного. Грубо просовываю язык между ее губ и исследую. Не знаю, что она пила, но у нее вкус фруктов, и это только добавляет привлекательности. Я позволяю своим рукам блуждать по ее великолепному телу, исследуя каждый изгиб и ямочку, до которых могу дотянуться. Она опять двигается на мне, трется бедрами о мои. Из члена опять сочится. Если так пойдет дальше, я могу кончить в боксеры, как бывало в подростковом возрасте.

Она расстегивает мой ремень и молнию, просовывает руку в боксеры и обхватывает ладонью член. Я прикусываю ее нижнюю губу и протягиваю между зубами; вся кровь из моего тела отливает вниз. Она сжимает пальцы, и побуждение трахнуть ее накатывает на меня со страшной силой.

– Сними трусы, – требую я и наклоняюсь, чтобы лизнуть нежные округлости ее груди.

Она слезает с меня, ложится на спину и стягивает черные кружевные трусики с великолепных длинных ног. Садится, но я толкаю ее обратно, раздвигаю ее ноги и становлюсь на колени между ее соблазнительных бедер.

Черт, не следует этого делать, но нужно, чтобы все выглядело по‑настоящему. Иначе Салерно учует неладное, и вечеринка превратится в кровавую бойню.

Медленно и осторожно проводя руками вверх по ее ногам, я не свожу глаз с ее лица и вижу только доверие, желание и потребность. Я нависаю над ней, прижимаю губы к ее рту, засовываю пальцы под ее платье и веду их по внутренней стороне бедра. Она дрожит подо мной, на ее щеках появляется легкий румянец.

– Чертовски красивая, – повторяю я, снова целуя ее, и сажусь на пятки.

Задрав ее платье до талии, я сразу опускаю голову к ее лону так, чтобы этот говнюк мало что увидел. Она голая. Все розовое, блестящее и мое. Раздвинув ноги пошире, она, как жертвенный ягненок, с готовностью открывает себя и приветствует меня.

Я наклоняюсь и погружаю в нее язык, а мои бедра безотчетно двигаются на одеяле. Я забываю где я и с кем, поглощая ее, грубо трахая ее пальцам и языком. Ее аромат кружит вокруг меня, пробуждая из спячки моего внутреннего зверя. Я беру ее ноги и закидываю себе на плечи, а она поднимает бедра, чтобы мне было удобнее. Я пожираю ее как голодающий, который добрался до шведского стола, яростно поглаживая двумя пальцами клитор и трахая языком.

Из ее рта вырываются безумно жаркие звуки, и если она не перестанет, я не смогу сдержаться. Она загорается у меня на глазах, бесстыдно подставляя себя, и взрывается. Ее пронзает оргазм, бедра дергаются, тело бьется в спазмах. Я снимаю брюки и боксеры, наблюдая за ней. Не давая ей времени прийти в себя, я переворачиваюсь вместе с ней так, что она снова оказывается на мне. Я стараюсь не снимать с нее платье и располагаю ее так, что мой горячий член упирается в ее анус. У меня вырывается стон от этого ощущения, и я борюсь с почти непреодолимым желанием трахнуть ее в задницу.