Приговоренные к любви

– Я просто стараюсь воспитывать мою младшую сестренку. Мир – жестокое место. – Саския пересекает комнату и переплетает пальцы с пальцами Бена, а я стискиваю зубы. – А на толстых цыпочек клюют только противные стариканы.

Она гладит меня по голове, но в ее жесте так и сквозит снисходительность.

– Так что жуй свое калорийное пирожное, Светлячок, но не вини меня, когда станешь одинокой толстушкой.

Бен выдергивает руку из пальцев Саскии, но это приносит мне лишь кроху радости, потому что ее обидные слова и злой взгляд пронзают стены, за которыми я прячусь, и ее удар сильно ранит.

Я знаю, что в последнее время немного прибавила в весе, но только потому, что у меня еще не начался скачок роста. Я самая маленькая в классе, и большинство моих друзей выше меня. Мама сказала, что не стоит беспокоиться по этому поводу, вес уйдет, когда я вытянусь. Обычно я горжусь тем, что не помешана на своей внешности, в отличие от Саскии и Серены, которые часами торчат перед зеркалом, но я недостаточно сильна, чтобы защищаться от таких ужасных нападок. Я думала, что старшие сестры должны защищать младших, а не проявлять беспричинную грубость и жестокость.

– Саския, ты переходишь границы, – говорит Бен сквозь зубы. – Извинись перед Сьеррой.

Она фыркает.

– Ты мой парень, а не отец, я не буду извиняться за то, что была честна. Бог свидетель, Сьерра не задумывается о чувствах других, когда выкладывает, что у нее на уме.

Бен открывает рот – наверное, чтобы снова меня защитить, но на этот раз я его перебиваю.

– Я в порядке, Бен. Я привыкла к воспитательным методам Саскии. И меня не волнует, что она говорит, – лгу я, запихивая кекс в рот и пытаясь испепелить сестру взглядом.

Она смотрит на меня с отвращением и уже собирается что‑то сказать – конечно, чтобы оскорбить, но замирает с открытым ртом, как рыба на суше, когда Бен бросает на нее мрачный и какой‑то пугающий взгляд.

– Может, покончим с этим? – спрашивает она через пару секунд, взяв себя в руки.

Бен что‑то бормочет себе под нос, его грудь вздымается, и он кивает.

Проглотив вкуснейшую воздушную субстанцию, я бегу к столу и хватаю отложенный в сторону рисунок, а потом бросаюсь к двери, пока они не ушли.

– Спасибо за пирожное, – говорю Бену и сую рисунок ему в руки. – Я нарисовала это для тебя.

Он с улыбкой берет бумагу, внимательно разглядывая картинку, которую я придумала специально для него.

– Светлячок, который излучает свет и энергию, прямо как девочка, которая его нарисовала, – говорит он.

Я стараюсь не расстраиваться от слова «девочка», но трудно не падать духом. Я знаю, что мои чувства останутся без ответа, а подобные слова разрушают иллюзию. И все же я предпочла бы пребывать в блаженном неведении, когда дело касается Беннета Карвера.

– Спасибо, Сьерра. Я тебя люблю.

Он наклоняется и запечатлевает легкий поцелуй на моей щеке. Мои ноги едва не подгибаются. Саския за его спиной самодовольно ухмыляется, а заносчивое выражение ее лица говорит о том, что ей известно о моей влюбленности в ее парня.

– Я буду его беречь, – добавляет Бен.

Саския закатывает глаза.

– Дурацкий рисунок от впечатлительного влюбленного ребенка. Только не делай вид, будто это шедевр.

– Ты законченная стерва, а мое терпение имеет свои пределы, – говорит ей Бен, и у него такой вид, будто он готов свернуть ей шею.

Не уверена, что расстроюсь, если он это сделает.

– О, расслабься, – Саския пытается отделаться смехом. – Ты сегодня такой напряженный.

Она хватает его за плечи и мурлычет:

– Но после ужина я могу с этим помочь.

Мне становится дурно.

– Неужели ты умрешь, если будешь вести себя прилично? – спрашивает он, переводя взгляд с Саскии на меня.

– Я прилично себя веду, – протестует она, и я с трудом подавляю желание закатить глаза. – И правда не могу взять в толк, почему тебя это волнует. Она же не твоя младшая сестра.

На его челюсти дергается мышца, и я про себя радуюсь тому, что у сестры сегодня язык как помело. Может, Бен наконец опомнился. Может, он собирается порвать с ней. Боже, надеюсь на это, потому что он заслуживает гораздо большего.

Но моя радость быстро меркнет, как только я соображаю, что это будет значить. Я больше его не увижу. Он не будет приносить мне кексы из кондитерской «Маунтейнвью». Не будет говорить со мной о моем творчестве или спрашивать, как дела в школе, а я лишусь человека, который, похоже, проявляет интерес к моей жизни.

Но я могу пойти на такую жертву, если это означает, что он освободится от ведьмы и найдет хорошую девушку, которая будет его ценить.

– Если бы у меня был брат или сестра, – говорит Бен, – я бы заботился о нем или о ней и делал бы все, чтобы воспитать в них уверенность, а не сломить. Ты не понимаешь, как тебе повезло.

– А ты не понимаешь, как повезло тебе, что ты единственный ребенок, – возражает она.

Бен убирает с себя ее руки, и я вижу, что он с трудом сдерживается.

– Давай просто уйдем, чтобы не опоздать на ужин, – говорит он после нескольких секунд молчания. Поворачивается ко мне в последний раз и награждает чудесной улыбкой. – Доброй ночи, Светлячок.

– Доброй ночи, Бен.

Может, в тот вечер у меня проснулось шестое чувство, но тогда я видела Бена в последний раз. Менее чем через неделю он загадочным образом пропал. Исчез, никому ничего не сказав, бросил свою девушку, не известив ее, рассерженную и с разбитым сердцем.

Много лет я гадала, что с ним стряслось. В безопасности ли он. Счастлив ли. Пока мне не удалось позабыть его и выбросить из головы.

Я никогда не думала, что встречу его вновь.

Никогда не думала, что ему придется меня спасать.

И уж точно никогда не думала, что буду его бояться.

 

Часть 1. Восемь лет спустя