Притяжение

Это был необычный день – день рождения Елены. Витька купил огромный букет её любимых чайных роз и отправился к ней.

На пороге застыл от неожиданности. У Елены были гости: человек десять однокурсников.

– А, Васин! Проходи, – сказала Елена Прекрасная и улыбнулась своей печальной улыбкой.

Гости воззрились на него с нескрываемым интересом. Он несколько секунд молча стоял на одном месте, словно пригвождённый.

«Ну и пусть!» – сказал он себе и решительно шагнул к Елене.

Отдал ей букет, поцеловал в щёку и, картинно встав на колено, протянул ей коробочку.

Все замерли.

– Что это? – спросила с улыбкой ошеломлённая Елена.

– Выходи за меня! – сказал Витька.

– О‑о‑о‑о! – пронеслось восхищённое по комнате.

– Неслабо, – сказал худой и длинный, как фитиль, Олег Сизов.

Елена Прекрасная сдвинула бровки домиком в недоумении, до неё, кажется, не доходил смысл происходящего.

– Ты с ума, что ли, спятил, Васин?

Он встал с колен и, глядя ей в глаза, признался:

– Лена, я люблю тебя. Я любил тебя всегда, с самого детства. Разве ты не видела?.. Для тебя я пошёл в спортзал. Ради тебя поступил в институт. Всё, что я делаю в своей жизни, только для тебя и ради тебя!..

По мере того, как он произносил свою пламенную, годами выстраданную речь, недоумение на лице Елены Прекрасной усиливалось. Брови уползли наверх, а глаза стали круглыми.

– Выходи за меня замуж. Я сделаю тебя самой счастливой женщиной на свете!.. – закончил Витька.

– Ты?! Ой, Васин, не смеши мои подковы!.. – И она засмеялась так заливисто и счастливо, словно бы прорвало плотину её печали.

И все заржали.

Витька растерянно стоял, бессмысленно глядя на ликующих товарищей. В ушах у него звенело от неуёмного этого веселья.

Он резко повернулся и бросился прочь. Как сквозь туман услышал знакомый капризный голос:

– Васин! Ты куда?! Вернись! Немедленно!..

Но Витька даже не оглянулся. Он выскочил на улицу и побежал по тротуару. Изо всех сил. Будто за ним гнались.

В голове гудело, он ничего не соображал. И будто какая‑то сила сама занесла его (как – непостижимо!) на крышу девятиэтажки.

Он подошёл к самому краю. Постоял. Поглядел вниз на сумеречный город, подсвеченный зажёгшимися уже фонарями. Распластал руки, словно крылья. И… полетел…

 

…Он задумчиво смотрел в окно. Сколько жизни вокруг! Природа просыпалась от зимней спячки. На берёзах нежно зеленели недавно вылупившиеся из почек листочки. Птичий радостный гомон услаждал слух. Весна! Как он любил это время года! Начало новой жизни.

– Виктор Петрович! К вам пациентка… Трубецкая, – доложила худенькая медсестра в белоснежном приталенном халатике. – Пригласить?

– Пускай подождёт немного, – сказал он мягко и взял трубку телефона.

Набрал номер, послушал.

– Ало, Маняша! Как там Петька? Шалит? Хорошо. А как мои любимые пирожки с капустой? Готовы? Хорошо, хорошо. Скоро буду! Целую, родная! – Лицо его озарила счастливая улыбка.

Положив трубку, он нажал кнопку и сообщил медсестре, что готов принимать.

Елена Прекрасная вошла стремительной походкой, небрежно бросила кожаные красные перчатки на кресло, сняла шляпу с широкими полями. И стрельнула прямыми ресницами, удлинёнными тушью.

– Васин! Что за свинство?! Ты заставляешь даму сидеть возле двери?! – возмущённо сказала с порога.

Он помог снять ей кожаное стильное пальто. И пригласил присесть.

– Елена! Ты, как всегда, прекрасна! – сказал он, радушно улыбаясь.

– Васечкин, ты мне льстишь. Ты знаешь, зачем я пришла.

– Даже и не думай, и не проси. – Замахал он на неё руками. – Ты и так прекрасна. Исправлять твоё лицо – только портить.

Она посмотрела на него внимательно и отметила про себя, что Васин возмужал и стал даже хорош собой. И прежние его несовершенства каким‑то непостижимым образом превратились в достоинства. Черты лица подчёркивали мужественность, и от всего его облика исходила неимоверная мужская сила.

– А ты изменился, – задумчиво произнесла Елена Прекрасная.

– Ну, уж так и изменился?..

– Ой, Васин, не заставляй меня жалеть о том, что когда‑то не разглядела тебя пристально, – не без кокетства произнесла она.

– Что было, то прошло, – сказал он просто. – Пластику я тебе всё равно делать не буду. И не уговаривай.

– Ну давай, хотя бы губы подкачаем, а? – Елена попросила ласковым голосом, заглядывая ему в глаза. – Витя, ко мне Михеев вернулся, – добавила она, и глаза её до краёв наполнились светом.

– Хорошо, Леночка. Запишись на любое удобное для тебя время у медсестры.

– Спасибо, Витя. Ты настоящий друг.

Она поцеловала его в щёку и выпорхнула из кабинета. А он встал и опять подошёл к распахнутому настежь окну.

– Господи! Как жизнь всё‑таки прекрасна! – воскликнул Виктор Петрович, вдыхая свежий воздух.

А ведь всего этого могло не быть. Всё могло оборваться двадцать лет назад, в тот день, когда он решил шагнуть в бездну с крыши девятиэтажного дома. Если бы не… Если бы не оказался в ту минуту в том месте обычный бомж по имени Славик.

В тот тёплый июльский вечер, на Витькино счастье, Славик вылез на крышу, днём какая‑то сердобольная женщина положила ему в шляпу полбуханки хлеба, пачку печенья и пакет кефира, и Славик решил поужинать, любуясь закатом.

Он пировал в закутке, как вдруг увидел, что мимо него пронёсся парень с безумными глазами и замер возле самого краешка пропасти.

Сразу почуяв неладное, Славик последовал за ним, тихо ступая по крыше босыми ногами. Он подкрался к пареньку, когда тот, раскинув руки, собирался сигануть вниз. Славик подскочил и, ухватив за рубашку, сдёрнул его назад.

Виктор от неожиданности упал, сильно ударился затылком и потерял сознание.

Очнулся он в больнице на третьи сутки. Первой, кого увидел сквозь мутную пелену, была… Маша Путилова.

Как она оказалась здесь?.. Как узнала?! Для него это и по сей день остаётся загадкой.

Маша не отходила от него ни на шаг. Она говорила с ним, кормила его с ложечки, рассказывала новости, читала вслух… А потом он понял, что без этой девушки не может обходиться и дня, понял, что любит её. И сделал предложение.