Притяжение

Глаза Юлии, блестевшие, словно агаты, до краёв наполнились слезами. И вот они покатились по её лицу. А он стал целовать эти мокрые полоски.

– Прости меня, девочка моя. Я просто осёл… какой же я осёл… Я люблю тебя, – шептал он ей в самое ушко.

И в этот момент, как будто нарочно, телевизор голосом Юрия Антонова запел любимую их с мужем песню.

 

– Я прошу тебя сумей забыть

Все тревоги дня

Пусть они уйдут и, может быть,

Ты поймёшь меня…

 

«И зачем всё это было? – запоздало думала она, лёжа в объятиях мужа. – Все эти страдания… Было… Было и прошло, оставив зарубку на сердце. Скандалы, конечно, случались и раньше. Но никогда они ситуацию не доводили до полного абсурда, как на этот раз… И винить некого, кроме самой себя…»

И тут она заметила бабочку с той стороны окна. Бабочка часто‑часто махала крылышками, словно хотела прорваться через стекло к ним в комнату. Но потом, видно, передумала. И упорхнула по своим важным делам.

Бабочка была очень красивая. И Юлию вдруг охватило такое ощущение, будто у неё в душе порхают бабочки.

– Прости меня, – сказал Олег, заглядывая в тёмно‑синие, как омуты, глаза жены. – Я был не прав.

– Нет, это ты прости меня, – ответила Юлия тихо. – Это я была не права. Я могла бы потихоньку приготовить тебе что‑нибудь на ужин…

– Нет, я виноват. Я набросился на тебя, как… ненормальный. Ну я же не зверь какой, я же понимаю, что тебе тяжело…

– Нет‑нет, совсем не тяжело… ну иногда бывает так, что… но всё равно… Я постараюсь быть хорошей женой.

– Это я постараюсь быть тебе хорошим мужем. Чтобы ты была всегда счастливой и никогда не плакала. Он провёл тыльной стороной руки по лицу жены и поцеловал её.

– Я люблю тебя.

– И я. Люблю. Давай никогда не будем ссориться.

– Не будем переходить Рубикон и сжигать мосты?! Согласен.

А голос волшебный, мягкий, обволакивающий всё лился с телеэкрана:

 

– Гляжусь в тебя как в зеркало до головокружения,

И вижу в нём любовь мою, и думаю о ней.

Давай не видеть мелкого в зеркальном отражении,

Любовь бывает долгою, а жизнь ещё длинней…

 

Красиво жить не запретишь

 

Лёгкий летний ветерок гулял по саду, шелестел кустами сирени и смородины, заигрывал с ветвями деревьев, забегал на открытую веранду, выскальзывал через узкие щели дачных ворот на улицу и там продолжал веселиться, гоняя забытый кем‑то целлофановый пакет.

Праздничный стол накрыли под самой яблонькой, посаженной и выращенной заботливыми хозяевами. Светлана и Виктор Громовы – оба родом из деревни, хотя давно уже стали городскими жителями. Отучившись в политехе, работали на заводе инженерами. Всё у них в жизни складывалось хорошо, по плану. И квартиру двухкомнатную получили от завода, как многие семьи советского времени. И двоих детей вырастили. И дачей этой обзавелись сразу, как только появилась возможность.

Сегодня Громовы праздновали день рождения Светланы. Как всегда, на даче собралась обычная компания: школьная подруга Светланы, Зоя, и три семейные пары – приобретённые по жизни друзья. Да ещё дальняя родственница Виктора, Наталья со своим мужем, они были моложе остальных, их юность выпала на шальные, как говорят теперь, девяностые. Была и молодёжь – дети и внуки собравшихся – от 16 до 20 лет.

Посидели хорошо, весело. Закуски было много, пили мало. Шутили, вели непринуждённые разговоры, как это бывает в давно сложившихся компаниях. Плясали под ритмичные мелодии отечественных и зарубежных исполнителей, пели под гитару.

Незаметно спустились с небес сумерки. Притихли слегка уставшие и разморённые гости, настроенные на лирический лад, и сама природа, кажется, замерла перед наступлением ночи, дыхание которой уже ощущалось. И только слышно было стрекотание цикад.

– А как нынче молодёжь поживает, чем дышит? – прервал повисшее было молчание Борис – грузный седовласый мужчина, старый друг Громовых, выбившийся в начальники. Несмотря на жару, он был в рубашке тёмно‑синего цвета и при галстуке.

– Живём помаленьку, дядь Борь, – ответил за всех юных голубоглазый красавец Жека, как его называли в своём кругу.

– Вот именно, что помаленьку, – буркнул недовольно Борис. – Я в ваши годы уже на заводе пахал, и семью завёл, и ребёнок у нас уже народился… А вы всё – по‑ма‑лень‑ку. Эх, вы!.. Молодёжь…

– Боря, не заводись, – осадила его жена Клава, полная противоположность мужу – худая и длинная, как жердь.

– Дядь Борь, мы же не лохи какие‑нибудь, – заступился за товарища коренастый Сергей, буравя оппонента маленькими смышлёными глазами. – Семья и всё такое… это будет. Со временем. А пока нужно брать от жизни всё! Всё, что она, жизнь, может тебе предложить. Нужно насладиться свободой. Правда ведь, Веруня? – Он приобнял очень привлекательную и хорошо одетую девушку с пышной грудью.

Вера передёрнула плечами и отмахнулась от него. По молодёжной компании прокатился смешок. И непонятно было, поддерживают они точку зрения своего приятеля или нет.

И тут вдруг в разговор вступила, стоявшая в сторонке Наталья:

– Хотите взять от жизни всё, говорите?! – выступила она вперёд. И все невольно залюбовались статной женщиной с чистым без единой морщинки лицом, синие глаза которой горели факелом. – Вот я вам расскажу сейчас историю, применительно к девизу «Бери от жизни всё!», – продолжила она, – а вы уж потом сами судите: что да как…

Мы, три девчонки, приехали в город из соседних деревень поступать в педагогический институт. Жили абитуриентами в одном общежитии: я и две неразлучные подруги Ольга и Тамара. Так получилось, что мы все завалили один и тот же экзамен – историю. Что ж было делать? Забрали документы, и устроились на моторный завод. Нам дали места в общежитии. Меня определили в четырёхместную комнату на третьем этаже, а подружки мои по несчастью, поселились напротив, в двухместном номере. Тут‑то и выяснилось, какие они всё же были разные. По всему: не только по внешности, но и по внутреннему содержанию. И главное – по отношению к жизни.