Проклятие старого помещика

– Да, очень интересно, – с сожалением сказала Ольга. – Такая загадочная и необычная любовь. Интересно, были ли они счастливы? А что же князь пишет о самом Нарышкине, он что, не замечал их отношений?

– О нём он пишет немного и ничего плохого. Считал его своим приятелем, осуждал его за пьянство и потерю имения и доходов вследствие своего развратного поведения. Они вместе служили в гвардии и имели возможность часто быть при дворе императора. Оба жили в Москве, были одногодками по рождению, с одной только разницей: Нарышкин был моложе Долгорукова на один месяц. В своих записках князь отмечает, что, несмотря на любовь к Екатерине Опочининой‑Нарышкиной, он на протяжении всей жизни оставался другом семьи. Лишившись своего состояния, Пётр Петрович жил в доме своей тёщи, существуя на своё небольшое жалование и её деньги. Опомнившись, Нарышкин перестал пить и предаваться развлечениям, но было уже поздно, высокое общество не принимало его, а из старых друзей остался только Долгоруков. В общем, они оставались друзьями до конца своей жизни. Екатерина Николаевна умерла в 1852 году, прожив восемьдесят шесть лет и дав жизнь пятерым детям.

– Да, интересная история, возможно, они часто здесь бывали, приезжали для отдыха или по коммерческим делам. Мы уже подъезжаем, Евграф. Остальное об усадьбе расскажешь на обратном пути. Договорились? – уточнила Ольга.

– Как скажешь. Как будет угодно графине! – покорно сказал Евграф и улыбнулся.

Чуть больше полутора часов в разговорах прошли незаметно. Впереди появились Прилепы. Сельцо располагалось на горе, с которой открывался красивый вид на окрестности с холмами и полями. С одной стороны оно было окружено красивыми яблоневыми садами, а с другой – хвойными деревьями. Издалека была видна красивая роща из лип, клёнов и берёз. С правой стороны, при въезде, раньше стоял небольшой дом обедневших дворян Тулиных, сейчас там ничего, кроме пустыря, не было. Дом, наверное, сгорел, когда Евграф был на турецкой войне. Впрочем, он уже и не принадлежал ему. Смотря на пустырь, Тулин невольно вернулся в прошлое. Вся его жизнь пролетела перед глазами. Родился он в старинной дворянской семье. Отца практически не помнил. Будучи на военной службе, отец погиб в одной из многочисленных турецких войн Российской империи. Семья значительно обнищала, то и оставалось, что дворянское положение, которое не давало ни денег, ни особых привилегий, да небольшой дом вблизи усадьбы Астебное Тульской губернии. Дом в дальнейшем опекун продал за долги, даже не спросив мнения Евграфа. Матушка, женщина строгих правил, замуж больше не вышла, несмотря на предложения поклонников. Когда Евграфу было десять лет, она скончалась. Тулин учился в двух военных гимназиях, а потом в 1872 году окончил Александровское пехотное училище, проучившись в нём два полных года. По окончании училища был выпущен по первому разряду с присвоением звания подпоручик. Направлен в действующую армию, в Крымский 73‑й пехотный Его Императорского Высочества Великого Князя Александра Михайловича полк. Через четыре года ему было присвоено звание поручик. В 1876 году запахло войной. В апреле Крымский 73‑й пехотный полк перешёл границу Османской империи в составе Эриванского отряда и принял участие в войне на территории Турции. После окончания войны по собственному желанию Тулин перешёл в московскую полицию, затем в сыскную часть в период её создания в 1881 году.

– Что с тобой, Евграф, почему молчишь? Воспоминания? – спросила Ольга, тормоша его.

– Да, что‑то нахлынули на минуту. Не обращай внимания, всё в прошлом. Нам нужно жить настоящим и будущим, – улыбнувшись, ответил Тулин, взяв нежную ручку графини в свою.

Миновав въезд в сельцо, направились к барскому дому‑усадьбе, располагавшемуся в некоторой низине. Сыщик лишь смутно помнил обустройство и расположение сельца, прошло уже восемнадцать лет, как он здесь не бывал. Да и его уже, наверное, никто не помнил. Дорога к усадьбе Астебное пролегала между садами, аккуратно спускаясь вниз, утопая в зелени. Возле одноэтажного, под железной крышей, барского дома стоял бородатый и хорошо одетый мужик, видимо, управляющий усадьбой и конезаводом.

 

Глава 4 Допросы жителей Прилеп

 

 

Как только они подъехали к усадьбе, Евграф Михайлович вышел из экипажа и помог сойти графине. Управляющий встал как вкопанный, увидев очаровательную городскую даму, не понимая, кто приехал и зачем. Скорее всего, его предупредили, что приедет полиция для совершения дознания по розыску коней, а прибыла красивая молодая пара. Да и посмотреть было на что, Тулин и сам залюбовался прекрасной спутницей.

Графине Ольге Владимировне Бобринской‑Брежнёвой шёл двадцать первый год. Она была стройна, приятно сложена, чуть ниже Евграфа ростом. Прекрасные чёрные волосы спиралями окаймляли очень нежное и светлое лицо, а на милой головке была надета изящная дорожная шляпка с небольшой вуалью. Внешний вид изумительно дополняла красивая весенняя шубка на беличьем меху. Очарование усиливали пухлые губы и синие озорные глаза. Поздоровавшись с встречающим их управляющим, сыщик внимательно его осмотрел. Управляющий был одного с ним роста, крепок в теле, одет в короткий полушубок по сезону и хорошие сапоги. Глубоко посаженные, хитрые глаза внимательно сверлили лицо Евграфа.

Чтобы растормошить управляющего и приступить к работе, сыщик предъявил ему служебный документ. В нем было написано: «Департамент государственной полиции. Сыскная часть. Тулин Евграф Михайлович. Титулярный советник сыскной части Московской полиции. Именем Его Императорского Величества обладает полномочиями: Арестовывать. Допрашивать. Конвоировать. Всем государственным служащим и гражданам империи оказывать сему лицу всякое содействие».

Внизу стояли гербовая печать и подпись московского обер‑полицмейстера, генерала Е. О. Янковского.

– Добро пожаловать, ваше благородие, к нам в усадьбу. И вам, барыня, наше уважение. Я местный управляющий усадьбой, конюшнями и конезаводом, Михаил Иванович Ломакин. Ждём вас, час назад гонец прискакал от господина Добрынина. Сказывал, что Николай Никитич полицию послал для учинения сыска, прошу в дом, прохладно ещё на улице, там всё, что нужно, расскажу и кого нужно вызову. Здесь два флигеля, один я занимаю как управляющий, так как проживаю здесь, в сельце, временно, на срок, связанный с моими полномочиями по управлению усадьбой и конезаводом. Постоянное место моего жительства в городе, имею в Туле собственный дом. Второй флигель для гостей, вот его я для вас и подготовил, в нём вы можете все свои допросы и проводить. Остальные комнаты барина, Добрынина Николая Никитича. Открывать не велено, вы уж простите. Самовар готов, сейчас внесут, варенье и мёд прилепский на столе, – невозмутимо сказал управляющий, приглашая пройти в барскую усадьбу. При этом небрежно и независимо вернул документ, даже не читая его. В управляющем наблюдались уверенность в себе, чувство собственного достоинства и некая гордость за свою должность.

– Михаил Иванович, что, не найдены ещё кони и канцелярский с ночным конюхом? – уточнил сыщик.

– Нет, ваше благородие, не найдены. Все, кто свободны, направлены на поиск и коней, и людей. Всё, что можно, должны обыскать. Сам я округу хорошо знаю, лично приказы отдавал. Если ничего не обнаружат, то только по темноте вернутся, а с утра снова на поиск, такой от меня указ им даден. Срамно в глаза голове нашему смотреть. Николай Никитич небось места себе не находит, переживает. Сказывал, завтра здесь поутру будет, сегодня не может, сердце захватило. Нам, конечно, неприятно за такую неудачу, – ответил управляющий.