Путь чернокнижника

– Со мной ты получил власть и богатство, Кемми.

– А вы – жизнь. Не забывайте, что все врачи и знахари отказались от вас. И только я нашел способ обуздать ваш недуг.

– И за это я плачу слишком высокую цену.

– Жизнь бесценна, повелитель, – усмехнулся Кемми. – Я открыл вам тайну вашего исцеления, теперь дело за вами. Вы, и только вы, должны уничтожить Симона Меровинга. Его смерть – ваше избавление от этих страданий. Вам – Симон, мне – Сенкер.

– Муаммар хотел превратить Сенкера в раба, – сказал Себаис. – На невольничьем рынке очень ценятся европейские евнухи. Это было бы забавно, если бы Сенкер попал в рабство. Но Сенкер не должен жить! Ни в каком виде! Он сотворил великое зло, – Себаис застонал и обхватил голову руками.

– Сенкер – это и мой враг. Он предал меня, он изменник и преступник, – проскулил Кемми.

Кемми стал массировать виски своего повелителя. Себаис успокоился.

– Ты будешь отомщен, мой верный друг, – проговорил Себаис. – Но нам не придется тратить на Сенкера силы и время. Забудь про этот мусор. Наша главная цель – Симон Меровинг. Я мечтаю познакомить Симона с нашими помощницами. – Себаис посмотрел на анаконду и аквариум, потом вновь взял бокал и сделал еще глоток. – Мы должны хорошо подготовиться, чтобы удар попал точно в цель. Симон очень сильный. Не будем спешить.

– А вдруг Симон умрет раньше, чем вы встретитесь с ним? – осторожно спросил Кемми. – Гороскоп Симона дает этот вариант событий. Но не забывайте, ваше величество, он не должен умереть своей смертью, он должен пасть от вашей руки. И тогда его силы перейдут к вам, а вы избавитесь от вашей болезни. За несколько месяцев вы уже изрядно измотали Симона, божественный.

– Но не убил. Это настоящий иерофант, настоящий жрец. И в столкновении с такими, как он, никогда не знаешь, в чью пользу склонится чаша весов. Нам надо быть особо осторожными, Кемми. Подай мне новое полотенце, этот жар невыносим.

Кемми принес влажное полотенце, которым заботливо обвязал голову своего божества.

 

Глава 23. Выбор будущего

 

Ксаверий почти восстановился, только по‑прежнему страдал бессонницей. Сохранялась и его феноменальная устойчивость к спиртному. Сколько бы Ксаверий Варфоломеевич Синклер ни выпил, алкоголь абсолютно не воздействовал на его организм. Говорить Ксаверий уже мог, но голос так и остался низким и хриплым.

– Это все последствия перенесенных испытаний, – сказал Купер. – Голос потерян безвозвратно, а сон наладится. Вероятно, пропадет и ваша устойчивость к спиртосодержащим субстанциям, – засмеялся американский врач.

– Это меня уже не волнует.

– Хорошо, тогда пора выполнить ваше обещание, мистер Синклер, вы согласились поделиться своим опытом, если мы заберем из леса тела ваших коллег. Американская армия осуществила свою сторону договора, теперь ваша очередь исполнять обязательства. Здоровье ваше тоже вполне в порядке, так что нет никаких препятствий, чтобы приступить вам к работе.

– Да я и не отказываюсь. Только голосок у меня теперь не очень, каркаю, будто ворон.

– Ничего, наших сотрудников это не смутит.

– Тогда могу начать в любой день.

– Я согласую график ваших лекций с генералом.

Помещение кинотеатра военной базы отдали под проведение занятий. Установили доску. Ксаверий, облаченный в военную форму, поверх которой накинул медицинский халат, проводил занятия. В зал допускались только офицерские чины и авторитетные медики базы. Сам генерал Эндрю Джейсон присутствовал на занятиях. Лекции человека, выдержавшего чудовищные пытки, выжившего в лесу, спасшего генерала и отыскавшего в лесных дебрях погибших товарищей, пользовались у обитателей военной базы огромным успехом. Его записывали на камеры, диктофоны, конспектировали в тетрадях. Ксаверий оказался прирожденным преподавателем, он увлеченно рассказывал, писал и рисовал на доске, демонстрировал химические опыты, проводимые с местными минералами и растениями. Хриплый голос лектора создавал почти мистическую атмосферу.

Дэвид Купер пожимал руку Ксаверию.

– Коллега, кто обучил вас всем этим подлинным таинствам? – с восторгом спросил Купер.

– Отец, а его – дед, а деда – прадед. Мы потомственные медики.

– Нет, вы не медики, вы волшебники, – прошептал Купер. – Это все выше медицины!

– Это знание природы. Она выше людей. Вот за ней и надо следовать.

– Чудесно! А вы, Ксавьер, чудеснейший человек.

– Да обычный я человек, – вздохнул Ксаверий, – а теперь еще и урод.

– Нет, что вы, мистер Синклер, не говорите так! Вы и внешне очень привлекательны, а уж ваш интеллект и вовсе зашкаливает! Генерал Джейсон предлагает вам остаться у нас и продолжить вашу работу.

– Помилосердствуйте, – взмолился Ксаверий, – я уже несколько месяцев на вашей базе! Я год в Африке. Я хочу домой.

– Но вас здесь все так любят, ваши лекции и знания пользуются невероятным успехом. А это лечение сердоликовым камнем, которое вы применили для безнадежных больных! Вы нагревали сердоликовую пластинку и прикладывали к пораженным местам, и люди выздоравливали! Бойцы говорят, что вы – русский святой!

– Никакой не святой! – возмущенно воскликнул Ксаверий. – Сердоликом лечил еще мой дед. Во время войны, в полевых условиях, почти при отсутствии медикаментов, приходилось применять любой подручный материал. У деда был сердоликовый перстень, вот он и пользовался им. Так поступал не он один. В российском городе Омск был военный госпиталь, в нем работала врач Евгения Ивановна Бадигина, она изучала свойства сердолика и применяла его в лечении. Эффект и результат вы видели сами.

– Этот перстень теперь, наверное, ваша семейная реликвия, – с уважением проговорил Купер.

– Нет уже никакого перстня. Его отобрали у деда, когда посадили в тюрьму, а потом – вернули, вместе со всеми вещами, перед отправкой на фронт. После войны деда отправили обратно в лагерь для политических заключенных, а сердоликовый перстень снова забрали. Отец рассказывал, что перстень взяли куда‑то там на исследования, думали, что он какой‑то особенный. Но нет, это был обычный сердоликовый камень, в простой латунной оправе.

– Неужели вашего деда не наградили?

– Нет. И он, и моя бабушка так и умерли в ссылке.

– А госпожа Бадигина? Как ее сложилась судьба? Она получила заслуженное признание?