Путь чернокнижника
Работа началась сразу же. В палатки госпиталя привозили и приносили раненых. Иные сами приходили. Но вся эта помощь каралось негласным законом. Официально правительство страны не препятствовало работе медиков, но над государственными законами царили местные правила, которые строжайше запрещали вступать в какой‑либо контакт с европейцами. Гражданин Европы, попавший в плен, будь он хоть журналист, врач или дипломат, не имел никакого шанса не только выйти на волю, но и сохранить свою жизнь.
Наскоро развернули полевые госпитали, в палатках, практически без воды и еды, при адской жаре, проводились уникальные операции. Иногда, озираясь и прячась, раненые приходили сами, но чаще воины приносили своих пострадавших товарищей, женщины, закрывая лица, несли больных детей. Это был ад, никто уже не следил за временем и днями недели. Среди сотрудников стерлись языковые барьеры и национальности. Русские, англичане, французы, американцы – все были заняты одним делом, служением одной цели: спасением людей.
В один из дней прибежал маленький местный житель, вооруженный с ног до головы. Он проскользнул в палатку, к нему подошла Мадлен Милтон, женщина лет 50‑ти, француженка, помощница профессора Джозефа Энгстрема.
– Мне нужен ваш хозяин, – на ломаном английском сказал воин.
– У нас нет хозяина, но есть главный врач, профессор Энгстрем.
– Его и зови.
– Вы можете мне передать свою информацию, я его заместитель.
– С женщинами мы не разговариваем. Зови своего лорда.
Мадлен пожала плечами, но пошла за профессором.
Профессор в это время только закончил операцию и вышел, чтобы помыть руки и попить воды. Он с ночи не отходил от операционного стола.
– Профессор, – сказала Мадлен Милтон, – там какой‑то солдат хочет видеть вас. Спросил, где наш хозяин, – женщина засмеялась.
– Они странно мыслят и странно выражаются, но среди них много славных людей. Это правительство превращает их в дикарей. Я поговорю с ним.
Энгстрем вышел к незнакомцу.
– Я хозяин этих людей, чем могу быть полезен? – спросил профессор.
– Сэр, – быстро заговорил воин, – банда Муаммара совсем близко. Они не любят чужаков. Уходите немедленно.
– Но мы же врачи, а не воины, не журналисты и даже не дипломаты.
– Муаммару до этого нет дела. А врачей он особенно не любит. Уходите, иначе он вас всех перережет. Он очень влиятельный и могущественный, его поддерживает правительство. А еще он шайтан. Я все сказал.
Воин скрылся.
Энгстрем вернулся в палатку, профессор Вяземский тоже уже заканчивал работу.
– Надо уезжать, мистер Вяземский, сюда идет Муаммар, очень опасный террорист, – сказал Энгстрем.
– Но здесь еще столько работы…
– Что ж поделать. Часть ее мы уже выполнили. В других местах тоже есть жертвы.
– Но мы же не можем бросить людей. Многие из них еще не отошли от наркоза.
– Мы свяжемся с военными, которые нас поддерживают, и договоримся о вывозе больных на безопасные территории, это дело не быстрое. За это время, я уверен, все наши пациенты придут в себя.
Ксаверий вышел подышать раскаленным воздухом. Его спина ныла, а руки затекли. Почти сутки непрерывной работы. Медсестра Мари Аньес, 19‑ти летняя черноглазая испанка подала ему кружку с водой.
– Спасибо, – сказал Ксаверий, жадно отпивая теплую мутноватую жидкость.
Только такая вода было в данной местности.
– Вы такой суровый, сеньор Синклер, – кокетливо проговорила Мари.
– Да? Не знаю. Наверное, – смутился Ксаверий.
– У вас есть девушка, сеньор Синклер? – Мари робко дотронулась до смуглого запястья Ксаверия и тут же ощутила, словно электрический ток. Девушка отдернула руку.
– В России меня ждет невеста, сеньорита Аньес.
– А, понимаю, сеньор Синклер. Как же ей повезло, – вздохнула Мари.
Девушка удалилась в палатку.
Повеял легкий ветерок. Ксаверий с наслаждением ловил редкую здесь прохладу. К молодому человеку подошел профессор Вяземский.
– Ксава, – сказал профессор, – сюда идут бандиты, мы должны уезжать. Собирай вещи, мы с Энгстремом сейчас предупредим остальных.
– А как же наши пациенты?
– Энгстрем ведет переговоры об их эвакуации. Мы поедем вместе.
– Тогда хорошо, – сказал Ксаверий.
– Ксава, ну, конечно, никто людей не бросит, или все спасемся… или все умрем.
Время шло слишком быстро или слишком медленно, военных машин все не было и не было. Ксаверий и француз Дюнуа, ассистент Энгстрема, обходили больных, готовя их к эвакуации.
– Вы можете встать? – спросил по‑английски Ксаверий одного из раненых. Тот не понял вопроса, но немного приподнялся. – Хорошо, хорошо, еще есть время, – успокоил его Синклер, помогая лечь. – Сюда идут бандиты, вас увезут.
Воин, еще не пришедший окончательно в себя после наркоза, пытался уловить суть не знакомой ему речи.
– Муаммар, бандит, идет, – медленно проговорил Ксаверий.
Глаза африканца расширились, он схватил русского врача за руку.
– Муаммар – шайтан, – по‑арабски сказал он. – Тебе надо бежать, брат. Вам всем надо бежать.
Ксаверий, за недолгое пребывание в этой африканской стране, уже немного освоил арабский язык.
– Вас вывезут отсюда. Друзья идут на помощь.
– Муаммар – шайтан. Сын пса. Он не человек.
– Вас спасут, не волнуйтесь.
Ксаверий дал воды раненому, тот немного успокоился, но продолжал бормотать:
– Шайтан, проклятый Аллахом. Демон Муаммар.
Ксаверий обходил больных и раненых, готовя их к предстоящей эвакуации. Но едва они слышали имя Муаммара, как приходили в ужас.
– Муаммар – демон, от него не убежать, – говорили раненые. – Лучше молитесь своему богу, чтобы ваша смерть была легкой и быстрой.
Внезапно вся местность огласилась, будто раскатами грома.
– Муаммар! – пронеслось по территории госпиталя.
Люди выбежали из палаток, кто был в силах, поддерживал ранененых товарищей. Перед лагерем европейцев стояла сплошная пелена поднятого взрывами песка и черного дыма, за ней слышались воинственные победные крики наступающих террористов.