Пятый Лепесток
Грянуло во второй раз, где‑то внизу, прямо под ногами Майи. Здание угрожающе задрожало, откуда‑то сверху на девочку посыпались стеклянные осколки.
Она взвизгнула и упала. Серебряный браслет оказался прямо у неё перед глазами. Пол странно раскачивался из стороны в сторону, все сильнее и сильнее, как на каруселях в городском парке. А потом он вдруг взбрыкнул, как живой, прямо под ней, и Майю что‑то сильно ударило в голову…
– Вот и приехали.
Слова вползли в спутанное сном сознание. Девочка открыла глаза, не сразу поняв, где находится. Её било мелкой дрожью, пришлось потереть лицо, чтобы прогнать липкое ощущение кошмара, но потом Майя вспомнила, что это был вовсе не кошмар, и с силой зажмурилась. Обычно это помогало справиться с бешеным сердцебиением и нарастающей паникой.
– Ах ты, дверь опять заклинило. – Дядя снаружи явно ничего на заметил.
Она все еще сидела на заднем сидении автомобиля, но пейзаж за окном изменился. Вправо убегала унылая улица с неровным рядом одноэтажных домов, огражденных рабицей, шифером или деревянным забором. Вдоль дороги, словно пуховые клубки, лежали сугробы. Слева сплошной стеной вставал лес.
Машина остановилась возле железной ограды, окрашенной синей краской. За ней начинался то ли сад, то ли огород, который упирался в дом.
– Вот, – дверь все‑таки открылась, – порядок. Выходи осторожно, здесь сыро.
Майя вышла в мокрый снег, осмотрелась.
Дом был одноэтажный, приземистый, будто стелившийся по земле красной крышей и окнами в деревянных рамах. Создавалось впечатление, что его постоянно достраивали, он выглядел слегка нескладным. Под крышей бахромились деревянные причелины, напоминающие ажурные кружева, дом был обильно украшен сережками, полотенцами, аккуратными узорчатыми наличниками и резными ставнями. Он как будто был опутан кружевом с крыши до завалинки и напоминал именинный торт.
Дядя вытащил её сумку из багажника и остановился рядом.
– Ну как? – бодро спросил он.
Майя задрала голову – дядя был таким высоким, что макушкой она едва доставала ему до плеча.
– Хороший дом.
Он расплылся в самодовольной улыбке, и его некрасивое квадратное лицо преобразилось.
– Своими руками построил. Внутри еще лучше. Ну, идем, Валя ждет.
«Валя. Еще есть Валя. Наверное, моя тетка», – подумала Майя.
Стоило открыть скрипящую калитку, в ноги тут же бросилась серая дворняга.
– Эйнштейн! Ух ты, хороший мальчик!
– Эйнштейн? – удивилась Майя, глядя, как дядя ласкает собаку.
Он взглянул на неё и криво ухмыльнулся.
– Сашка так назвала. Она у нас деловая. Пойдем.
«Сашка». – Отметила про себя девочка, проходя по узкой дорожке между двумя огромными сугробами к крыльцу.
Внутри дом оказался совсем не такой, каким его представляла себе Майя. Там было много света и воздуха. Она огляделась из‑за спины дяди. Маленькая прихожая перерастала в длинный коридор, плавно вползавший в темноту. Справа располагалась большая светлая комната – гостиная: Майя увидела диван и старенький телевизор. Слева была крохотная кухня. Все стены прихожей и коридора до половины были обиты деревянными панелями, украшенными искусной резьбой.
Девочка опустила рюкзак на пол, приблизилась, чтобы рассмотреть, присела на корточки.
Резьба была легкой, тончайшей, сложной, выполненной рукой настоящего мастера. Здесь изгибающиеся стебли и цветы, рядом – жар‑птицы с пышными пылающими хвостами, дальше – тропические листья, солнце и звездное небо, сплетающиеся в причудливую бесконечную вязь. Майя никогда такого не видела. Она, позабыв все на свете, разглядывала и разглядывала картинки, переливающиеся лаковыми бликами в свете люстры. Эти маленькие отблески наполняли жизнью каждую из них!
– Нравится?
Девочка подняла голову. Возле кухни стояла полная женщина, с огненно‑рыжими волосами и круглым большим веснушчатым лицом. Волосы были заплетены в красивую пышную косу. На женщине был зеленый передник и светлое домашнее платье.
– Да, просто удивительно.
– Андрей сделал все это своими руками. Он плотник. – Добродушно проговорила она, вытирая руки полотенцем. Её ярко‑зеленые глаза бегло и цепко осматривали Майю, отчего девочка почувствовала себя неловко и поднялась на ноги.
Из кухни вслед за женой вышел дядя. Его лицо сохраняло невозмутимость, но Майя видела, как его распирает самодовольство.
– Майя, знакомься, Валентина, моя жена – твоя тетя.
Девочка вдруг поняла, почему теткино лицо казалось ей таким большим: она постоянно улыбалась. Валя подошла, мягко дотронулась до её плеча ладонью. От неё пахло разогретой духовкой.
– Добро пожаловать в семью, детка, – тепло проговорила она. – Давай отнесем твои вещи в комнату, а потом сядем обедать. Ты голодна?
Майя отрицательно помотала головой. На задворках сознания мелькнуло легкое раздражение: в последнее время её все пытались накормить. Будто количеством еды, втиснутым в пузо, можно компенсировать громадную дыру в сердце.
Они прошли в темноту коридора, оказавшегося невероятно длинным. Удивительно, как в доме умещалось столько комнат, снаружи он казался намного меньше. Майя сосчитала четыре двери, но на этом коридор не заканчивался, дальше она видела еще помещения.
Выше деревянных панелей стены были оклеены простыми светлыми обоями. В простенках она заметила несколько картин.
– Чьи это картины?
– Их нарисовал Руслан, ты вскоре познакомишься с ним, когда он придет из школы.
«Руслан», – мысленно отметила Майя.
– Ванная – первая дверь от кухни слева, потом комната девочек, справа комната мальчиков и наша спальня. Твою комнату мы переделали из кладовой.
Девочка уже представила себе темный чулан без окон, но дверь открылась, и она увидела маленькое помещение в теплых тонах, с занавесками в рыжий цветочек. Майя разглядывала обои необычного цвета, что‑то среднее между оранжевым и розовым.
«Цвет летнего заката»…
– Здесь мы хранили разный хлам, ну, знаешь, детские санки, коляски… ребятишек‑то много. Кровать Андрей только сегодня с утра закончил мастерить. И тут остались кое‑какие вещи, позже мы найдем, куда их пристроить. Дальше по коридору – две кладовых и вход в подвал.
