Ребекка, Мадам, Альтер эго и другие

– Ну да. С косточками получается совсем другой вкус. Так вот, мы с папой давили вишню, вытаскивали косточки, откладывая их в сторону, и бросали раздавленные ягоды в большой эмалированный таз. Тот стоял на огне –керосинке – если вам это о чём‑то говорит. Мама добавляла в ягоды сахар и, непрерывно мешая их большой деревянной ложкой, доводила до кипения и затем собирала нам в чашки ярко‑розовую пенку…Она ужасно вкусная, эта пенка. Мы с папой тут же её съедали и просили добавки.

– Какими были ваши родители в этот день?

– Очень счастливыми. Молодыми и весёлыми. Мама беспрестанно смеялась, отец шутил.

– Это было до или после «того инцидента» с водой?

– Не знаю. Я ведь абсолютно не помню «тот инцидент».

 

Глава 11

 

По своей физиологии Ребекка была «жаворонком», вставала в пол‑седьмого утра и продуктивно работала до обеда. С двенадцати её энергетический потенциал заметно падал, и чтобы продолжать писать, она подбадривала себя крепким кофе и сигаретами. Стресс из‑за плотного графика и дёрганого характера своей заказчицы не прошёл для девушки даром. Оказавшись в пансионе пани Ванды, она почувствовала, как вымоталась за последние три года. «Буду слушать себя и писать лишь в часы, когда это доставляет мне удовольствие!» – решила Ребекка, поняв, что больше нельзя насиловать свой организм , и ощутила от этого невероятное облегчение.

Проснувшись затемно, она первым делом набросала в блокноте услышанную вчера вечером историю Линды, и подумала, что было бы неплохо попозже наведаться к ней и расспросить, чем же закончилось дело. А пока она села к машинке, и новый роман в момент поглотил её. Громкий стук в дверь, которая в туже секунду распахнулась, вновь, как вчера, оторвал девушку от текста. Поймав вдохновение, она не заметила, как рассвело, и мельком взглянув на часы, удивилось, как быстро пролетело время. Было уже пол‑десятого. Ребекка повернулась к двери и увидела вчерашнего мальчика.

– Доброе утро, панна, – скороговоркой выпалил тот. – Пани Ванда просили‑с узнать или вы будете завтракать?

– А что на завтрак, Яцек? – поинтересовалась девушка, внутренне приятно удивившись, что кто‑то интересуется её желаниями.

– Так известно что, панна Ребекка, – мальчишка начал загибать пальцы. – Каша на молоке, оладьи, сырники, яичница с салом и луком, фаршированные блинчики…

Он ещё не закончил весь перечень, как Ребекка почувствовала, что у неё потекли слюнки.

– Буду‑буду, Яцек! Иду немедленно!

Она спустилась в уже полупустой ресторан и заказала овсяную кашу на молоке, варёное яйцо, сыр и чай с мёдом. Девушка приканчивала еду, когда появилась хозяйка и спросила, как ей спалось.

– Очень хорошо, пани, – ответила та, совсем ошалев от оказываемого ей внимания.

Когда же пани Ванда принесла «панне на временное пользование» тёплый платок из козьего пуха и войлочные чуни, сказав, что из‑за проблем с отоплением в пансионе порой бывает прохладно, Ребекка совсем расчувствовалась.

– Я что‑то не вижу на завтраке мою соседку, – спросила она Яцека, пробегавшего мимо с разносом.

– Панна Линда не выходят на завтрак, – пояснил тот, на секунду приостановившись. – Они поздно встают и в комнатах завтракают, после десяти.

Ребекка ничего не сказала в ответ, лишь подумала : «Здесь, похоже, у каждого свой график. Ну, и ладно!»

 

Глава 12

 

После трагедии с учительницей истории и географии, оставаться в Марселе было для Фазиля немыслимо. На допросе ему пришлось сознаться в их интимной близости, случившейся на выпускном вечере, но больше из парня полиция, как ни старалась, ничего не смогла вытащить. Родители Фазиля подсоединили адвокатов, которые, упирая на отсутствии прямой связи между их несовершеннолетним клиентом и гибелью Юдит, поспособствовали его выходу на свободу. Как можно быстрей после этого отец отвёз того к родственникам в Тулузу. Там Фазиль оставался два месяца, выходя из своей комнаты, чтобы только поесть. Всё остальное время он лежал на кровати, одев наушники, и слушал тяжёлый рок, который помогал бедолаге хоть немного отвлечься от безрадостных мыслей. Брат отца с женой, пытавшиеся чем‑то развлечь своего племянника, смирились с его постоянными отказами, и были вынуждены оставить парня в покое.

В конце августа приехал отец. Он был встревожен и говорил, что дело ещё не закрыто, а потому лучше, если сын надолго пропадёт из поля зрения французской полиции. Фазиль соглашался с отцовскими доводами, хотя в душе не совсем понимал, чем это лучше. Ведь он невиновен в гибели Юдит! Но спорить с отцом не хотелось. Ему казалось, что чем меньше он будет говорить о прошлом, тем быстрее вернётся к нормальной жизни.

С подачи отца Фазиль поступил на учёбу в ювелирную школу, находившуюся в пригороде Вены, где поначалу ему очень понравилось. У него появились друзья, и учёба, несмотря на большой объём новых знаний, которые было необходимо усвоить, не казалась ему особенно трудной. Однако, практика, требующая терпения и усидчивости, выводила подростка из равновесия. Он становился агрессивным и неуправляемым, ссорился с друзьям и доцентами. Самым неприятным было то, что к нему вернулись мрачные мысли и тревожное настроение и пропал сон. Однажды Фазиля накрыло по полной – у него появились неконтролируемые панические атаки, в том числе и ночные, которые сопровождались страхом смерти, бешенным сердцебиением, скручивающими болями в мышцах и другими пренеприятными симптомами. Хождение по врачам не принесло результата. Ему посоветовали на время забыть об учёбе и поменять Вену на тихий, спокойный городок. Вот, хотя бы на Зальцбург!

Зальцбург так Зальцбург – Фазилю было на тот момент всё равно, лишь бы избавиться от этих атак, внезапно застигающих его в самое неподходящее время в самых неожиданных местах. Найти клинику профессора Шмидта, расположенную в Альпах недалеко от Зальцбурга, было лишь делом времени. В этом ему помогла приехавшая из Франции мать. Она же решила, что Фазиль поселится в пансионе пани Ванды, откуда будет регулярно посещать своего психотерапевта. Парень со всем соглашался. Он был воспитан на том, что родители лучше знают жизнь и не посоветуют своему ребёнку плохого.

Терапия помогла не сразу. На время ему становилось лучше, но вскоре большинство симптомов возвращалось назад. В периоды ремиссий Фазиль предлагал свою помощь хозяйке – сначала работал на кухне или стоял за баром, позже научился ремонту бытовой техники и несложным строительным работам. Постепенно его состояние стабилизировалось. Когда недалеко от пансиона появилась новая горнолыжная база, молодой человек занялся лыжами. Летя с горы под свист ветра и не видя ничего, кроме ёлок и сосен, мелькающих по обе стороны трассы, он заметил, что его голова освобождалась от ненужных навязчивых мыслей и страхов. Весь удушающий его ментальный сор уносился, как эти деревья, прочь. Фазиль обрадовался – наконец‑то к нему возвращалась, казалось, навсегда утраченная простота и лёгкость принятия бытия. Его лыжный инструктор говорил, что он «Natur Talent» – врождённый талант – подчёркивая, что парню самому следует стать инструктором. Так он через какое‑то время и сделал, поступив на учёбу в лыжную школу.