Редкий цветок. Back in time

Из‑за стены доносится извечная ругань родителей.

– А ты как думаешь? – вздыхаю я.

– Ну так погнали в Москву. Спасаю тебя из замка драконов, считай!

– Не хочу больше учиться. Хочу жениться, – кривляюсь я.

– Ну это чуть попозжа. А пока рассматривай учебу, как вклад на будущее, в безбедную жизнь, – ехидничает Славка.

– Да мне и так неплохо живется в принципе, – пожимаю я плечами.

– А будет еще лучше! Выучишь языки – не помешает в жизни, по‑любому, ну и пристроим тебя по дипканалам куда‑нибудь в СШУ!

– Почему в СШУ?

– А ты что – уже передумала? А как же Диснейленд, Голливуд, Майкл, в конце концов? – кивает Славка на постеры Джексона по стенам.

 

– Так он женился, подлец, не дождался меня… – типа, вздыхаю я.

– Ничего, на нем свет клином не сошелся, и женихи в мире не закончились. Мы тебе другого найдем! На твой век Джексонов в Америке хватит! – заржал Славка.

 

Славка был старше меня на десять лет и постоянно пребывал в своем компьютерном мире. Программисты – народ вообще специфический, нам, смертным, непонятный. Мы и раньше с ним не были особо дружны и близки, теперь же в Москве он пропадал на работе днями, а часто и ночами напролет, как же – «творец будущего», как он сам себя называл.

С другом детства, Никитой, тоже отмороженным программутером, они основали компьютерную фирму, и бизнес неожиданно не пошел, а буквально взлетел в гору.

Они занимались переводом программ на русский язык, сотрудничали со многими фирмами по установке и обслуживанию компьютерных систем, разрабатывали и продвигали свои программы. Искали и привлекали талантливых программистов по всей стране – постоянно расширяли бизнес и открывали все новые и новые филиалы. Его не бывало дома неделями. Он постоянно торчал в офисе или в командировках, а я оставалась одна в четырех стенах, в чужом городе, без друзей и знакомых, с вечно серым небом за окном.

 

И если бы не Ярик, я, скорее всего, вернулась бы все‑таки назад в Сочи. Я обожала этот город и ненавидела Москву!

 

Первого сентября я одиноко сидела в аудитории и, глядя на окружающую московскую публику, в основном состоящую из мажоров и деток «новых русских», уже сожалела о том, что вообще сюда попала.

И тут в аудиторию вошел какой‑то рыжий пацан, и я просто уставилась на него, уверенная в том, что я его где‑то видела.

Он заметил мой взгляд, «отягощенный хоть какой‑то мыслью», как он сам потом выразился, подошел и сел рядом.

– Тут не занято?

– Да фиг его знает… – продолжаю я напряженно соображать.

– Ты на меня так странно смотришь, – улыбается он.

– Слушай, я тебя где‑то уже видела, – щурюсь я, продолжая внимательно его разглядывать.

– Да ну? В девичьих снах… или грезах… возможно… – подмигивает он мне.

– Ну, на принца ты, допустим, не похож, – усмехаюсь я.

– Чего это?

– А принцы разве бывают рыжими?

– Ну в Ирландии, возможно, бывают.

– А ты че, типа, из Ирландии?

– Не‑а, круче! У меня свое… Кавказское королевство в наличии… с резиденцией в Сочи!

– В смысле?

– Ну в смысле живу я там. Жил, вернее. Теперь пока туточки обитать планирую… на время учебы.

– Да ладно! – таращусь я на него. – Серьезно, что ли? Не может быть!

– Почему это? И че за странная риэкшн? – настораживается слегка он.

– Потому что я тоже из Сочи.

– Да ладно?..

– Прикинь?..

– Слушай, ну так это ж здоровски, что мы тут с тобой… завстречунялись!

– Да не сказала бы.

– Почему?

– Сижу обдумываю, не рвануть ли обратно… – хмыкаю мрачно я, обводя публику в аудитории выразительным взглядом.

– Ах, ты об этом? Раз, два, три, четыре – распальцовку делай шире… – выворачивает он пальцы веером.

– Три, четыре, раз, два – расступись, идет братва! – тут же подхватываю я, и, глядя друг на друга, мы принимаемся хохотать под недоуменные взгляды «толстолобиков» – так мы потом окрестили деток «новых русских».

 

После института мы возвращались домой и болтали без умолку.

С этого первого дня мы и подружились, и сразу скажу, что у меня в жизни не было такого друга! Никогда. Я и не подозревала, что между людьми бывают такие отношения.

Мы были просто друзья.

У нас всегда находился миллион тем для обсуждений, нам постоянно было что рассказать друг другу – и обсудить, и согласиться, и поспорить, и подискутировать, и поучиться друг у друга, ну или просто оборжать что‑нибудь или кого‑нибудь.

Он все время раздобывал где‑то «Красную Бурду», и мы визжали с ним как ненормальные, когда читали этот журнал.

 

Roxette – Joyride

 

Мы прикалывались со всего, вечно ржали с наших, только нам понятных по «Бурде» и КВНу, приколов и пошутилок. Нас поэтому мало кто вообще понимал – москвичи поначалу довольно странно на нас реагировали, а мы специально над ними издевались.

Например, Ярику могла прийти в голову идея строить из себя влюбленного идиота. Он залезал на парту и с такой силой любви в голосе читал мне стихи Маяковского, что все остальные просто рыдали, а я, еле сдерживая смех, смотрела на него полными восторга глазами.