Рожденная ночью

Спустя пятнадцать минут все втроем уже ехали домой. Юра и Алла жили в одном доме, поэтому Ирина Степановна с пониманием отнеслась к просьбе сокурсника дочери подбросить и его домой, ведь, казалось, совсем недавно родители Юрия поочередно с родителями Аллы возили и забирали детей сначала из детского сада, а потом и из школы. Конечно, в среднем и в старшем звене школы данная традиция была прервана, и ребята уже самостоятельно могли преодолеть путь от дома до школы и обратно. Однако последние дни казались Юрию, да и другим однокурсникам Аллы странными. Ведь каждый день после занятий Алла уже не шла с ребятами в парк или с Соней в кафе. Вместо этого она садилась с мамой в машину и ехала домой. В институт утром Аллу доставлял папа, чем, между прочим, пользовался Юрий. Будучи любителем подольше поспать, он просыпался от звонка Аллы и, собравшись по‑быстрому, выбегал во двор. Устроившись на заднем сиденье, он слушал по радио новости и обсуждал их с отцом Аллы. Сама же девушка, наученная опытом, не участвовала в дебатах, из‑за которых, порой, остальные новости расслышать было непросто. Иногда ей даже приходили на ум идеи, связанные с розыгрышем Юрки, например, позвонить на час раньше или наоборот позже. Но пока это были только планы, тем более что сосед мог бы время от времени быть полезным, как сегодня.

Сейчас же, по пути домой, все молчали. Алла достала конспекты и делала в них какие‑то пометки, Юрий все еще держал в руке телефон, набирая каждые две минуты Сергея. Ирина Степановна вела автомобиль и посматривала в зеркало на дочь. Молчание так бы и продолжалось, если бы не телефонный звонок. Юрий сперва отвечал достаточно агрессивно, но потом смягчился:

– Ну, наконец‑то! Ты где пропадаешь?! Да ладно! Ну, ты даешь! А почему нам‑то не рассказал. Ладно, давай до завтра, все в институте расскажешь. Пока.

– Вы представляете, Серега был на медосмотре к этому эксперименту. От неожиданности Ирина Степановна едва не бросила руль. Сбавив скорость, она переспросила молодого человека.

– Что за эксперимент? Я надеюсь, не на людях испытания проводятся. Не услышав в ответ ничего кроме молчания, Ирина Степановна убедилась в правдивости своей догадки.

– Так, – сказала Ирина Степановна, подъезжая к дому, – сейчас все идем к нам. Мне нужно кое‑что вам рассказать.

 

Глава 4

 

Когда все трое вошли в квартиру, Ирина Степановна прошла на кухню и включила чайник. Алла поняла, что разговор предстоит долгий и важный.

– Кому, какой чай? – поинтересовалась Ирина Степановна, доставая чашки из ящика.

– Я буду черный, – сказала Алла, помогая маме. – Юр, а тебе какой?

– Мне тоже черный, не задумываясь, ответил Юрий, все еще не понимающий, что за разговор предстоит.

– Так вы говорите, Сергей собирается принять участие в опыте Бушуева? Зачем? – не поворачиваясь к своим собеседникам, спросила Ирина Степановна. Ответа не было.

– Вы не против, если я открою окно? Слишком душно.

Действительно, к полудню разогрело так, что на подоконник, находящийся в объятиях длинных солнечных лучей, невозможно было облокотиться.

– Ну вот, так‑то лучше, присаживайтесь к столу.

Все присутствующие в кухне участники беседы, почувствовав легкое веяние свежего прохладного ветерка, немного расслабились. Себе Ирина Степановна не налила чай, так как намерена она была говорить.

– То, о чем я хочу рассказать, связано с опытами Бушуева. Мы учились вместе около года в институте. Он перевелся к нам с психологического факультета и почти сразу в некоторых областях стал самым ярким студентом на курсе. Особенно Костя относился к практическим занятиям. И хотя ничего серьезного у нас в начале учебы не было, он многое уже умел, так как дополнительно посещал открытые лекции. Он не любил теорию и, тем более, «пустую болтовню». Именно так наш новый одногруппник объяснял причины своего перевода с одного факультета на другой. Психология ему не понравилась, и он всерьез решил взяться за физиологию человека. Каждый раз, заводя разговор о важности психологического аспекта в изучении человеческого здоровья или каких‑то болезней, обязательно можно было нарваться на длительную лекцию о том, что человеческая воля и дух намного слабее тела, и ни о какой их тренировке и закалке речи идти не может. В одной из таких бесед‑споров у Кости и родилась идея навсегда избавить человечество от пагубных привычек.

Сперва мне тоже понравилась эта идея, мы начали данный проект вместе. И, честно говоря, я обеими руками за и сегодня, но вопрос в том, какими средствами эта цель будет достигнута.

– Вы хотите сказать, что именно по этой причине вы отказались от проекта? Из‑за того, что не смогли прийти к единому мнению по поводу того, как именно избавить людей от наркотической зависимости? – спросил Юрий.

– Именно, но обо всем по порядку. Вы ведь знаете, что я тоже училась в медицинском институте и, не доучившись, бросила. Но я никогда не говорила, почему я приняла такое решение.

– Ты говорила, что решила посвятить себя семье, – продолжила Алла.

– Отчасти да, но когда я бросила учебу я еще не собиралась замуж. Однажды летом, практически сразу после сессии мы с ребятами были в парке, том самом, у института. Почему‑то мы очень любили это местечко. Весь в цветах, утопая в солнечном свете, он вместе с нами смеялся, радуясь сдаче очередного зачета, плакал и горевал, когда наступали сложные времена. Мы просидели на качелях весь вечер, и расходиться не собирались, но блуждающие еще днем по ярко синему небу тучки все же решили отправить нас по домам. Нам с Бушуевым было по пути, а так как ветер становился все свирепее, и вдалеке уже сверкали молнии, мы решили сократить путь и пройти дворами. При приближении к одной из арок, до нас все отчетливее и отчетливее стали доноситься крики. Завернув за угол дома, мы увидели небольшую группу людей, которые избивали кого‑то, кто находился на земле. Именно этот человек кричал совсем недавно, а теперь уже настолько обессилел, что с губ его срывались отдельные звуки, не похожие даже на стоны. Увидев нас, толпа достаточно быстро исчезла, судя по движениям участвующих в избиении… – Ирина Степановна сделала паузу, она не знала, как можно было назвать тех, кто хладнокровно убивал беззащитного человека, избранного жертвой большинством.

– Они были пьяны. Мы подбежали к тому, кто остался лежать на земле, он не шевелился. Костя сразу же бросился к нему и попытался нащупать пульс. Я тоже мигом склонилась к потерпевшему и присела. Но еще быстрее я отскочила от него, вскрикнув от ужаса. Такого я не видела в своей жизни никогда – это было месиво из кровавого мяса, в котором можно было при вспышках молнии рассмотреть голову, конечности и частички одежды. Я прижалась спиной к стене дома и не могла даже моргнуть от страха. Я не слышала ничего и чувствовала лишь удары крупных капель дождя, которые казались мне очень горячими. Я пришла в себя лишь тогда, когда Костя сорвал с моей шее тонкий шифоновый шарфик для того, чтобы забинтовать раны неожиданно поступившему пациенту. С себя он уже стянул спортивную куртку. Постепенно возвращаясь к жизни, я расслышала обрывки Костиных фраз: «скорую помощь». Я рванула за угол, и, пробежав по детской площадке, схватила трубку телефонного автомата. Скорая приехала быстро, мы поехали в больницу тоже, ведь и мне требовалась помощь специалистов. Мне там что‑то вкололи, чтобы я успокоилась. Проснулась я уже дома, достаточно поздно. Все были на работе, и сначала я ничего не вспомнила. Только когда в дверь позвонили, и я увидела на пороге Костю, передо мной возникла та ужасная картина, которую мне пришлось лицезреть накануне.