Рожденная ночью

Ирину Степановну почти трясло, было видно, что еще немного, и она расплачется. – Я даже сейчас не могу… – отвернувшись и сев на диван, еще недавно строгая и решительная женщина казалась совершенно беспомощной. Алла подбежала к одному из кухонных столов и из ящика достала успокоительные капли. Подав их маме, она спросила, не пора ли прервать этот неприятный разговор.

– Нет, подождите. Алл, задерни шторы, солнце слишком яркое, вот‑вот ослепит. – Алла послушно выполнила просьбу мамы. – Не уходите, это действительно важно и для вас, и для меня. Я еще не делилась своими переживаниями с близкими людьми. А это важно. После того, как я пережила то потрясение, со мной достаточно долго работал психолог. Одну минуту, пожалуйста, я сейчас вернусь.

Ирина Степановна вышла из кухни, Алла с Юрием, до сих пор не переварившие всю обрушившуюся на них информацию, еще несколько минут молча сидели и допивали свой чай. Несколько минут спустя Юра, все‑таки, решился спросить:

– Ну что же там дальше‑то было?

– Я не знаю, я сама в первый раз об этом слышу. Мама никогда не рассказывала мне ни о проекте, ни об этом кошмаре.

– И ты что, никогда не замечала ничего подозрительного?

– Да нет же, говорю тебе. Наверное, она все‑таки справилась со своей фобией, ведь именно поэтому мама не смогла продолжить учебу в институте.

– Что это такое, как ты думаешь? На обычную гемофобию[1] не похоже. У нас же куча народу была, кто не мог на кровь спокойно смотреть, и ничего, теперь все в порядке. Меня и самого‑то поташнивало от вида ран.

– Я тоже думаю, это что‑то не то. Тем более что проучилась мама целый год, следовательно, она принимала участие в некоторых практических занятиях.

– Подожди, у меня же приложение в телефоне есть, справочник психологических отклонений. Давай посмотрим, может, найдем что‑то подходящее.

– Хорошо, любитель покопаться в человеческой голове. Открывай свой справочник.

Перед медиками открылся длинный список, одолевающих человека страхов. Вчитываясь в каждое определение, Алла и Юра пытались найти именно то, что максимально точно описывает состояние Ирины Степановны. В итоге, они остановились на двух определениях. По мнению обоих это, скорее всего, была «Алгофобия – боязнь боли», хотя, возможной все еще была и гемофобия. Они решили, что нужно дослушать рассказ до конца для того чтобы определиться точнее.

Тем временем Ирина Степановна была в своей комнате. Приняв душ, она немного успокоилась и, приводя себя в порядок, включила музыку. Нежная, спокойная мелодия заполнила всю комнату и понемногу уносила с собой все отрицательные эмоции и переживания. Именно эту мелодию когда‑то, будучи еще студенткой, выбрала Ирина для фонового сопровождения занятий с психологом. Ни одна другая музыка не отвлекала ее от проблем и повседневной жизни так, как это мягкое сочетание звуков, издаваемых каким‑то духовым инструментом. Возможно, это был Най[2] или флейта Пана[3], неважно. Главное, что эффект от этого музыкального перелива был необыкновенным. Музыка словно уносила Ирину далеко от городской суеты, возможно, даже туда, где она ни разу не была. Ей представлялись морские просторы, где ничто не нарушало спокойствия кроме редкого шума волн, ударявшихся друг о друга и о берег. Иногда в своих мечтах Ирина отправлялась на цветущие просторные луга, где между стогами паслись небольшие стада овец, а пастух умело извлекал из простых, на первый взгляд, трубочек необычайно красивые звуки. Однако сейчас даже этот проверенный способ не производил необходимого эффекта, перед Ириной Степановной отрывками проносились сцены из прошлого, которое так резко изменилось в один момент. Конечно, она их не забыла. Особенно четко в памяти была запечатлена последняя встреча с известным ныне генетиком, а тогда простым сокурсником Костей Бушуевым.

 

Глава 5

 

– Ты меня любишь? – спросил Костя Ирину? Если да, то почему бросаешь? – Они сидят на лавочке в любимом парке около института. Ирина только что написала заявление об отчислении ее из института.

– Причем здесь это! Я же говорю, что не могу продолжать так жить, это не для меня.

– Ты не ответила на мой первый вопрос. – Небольшая пауза и Костя уже собирается встать и уйти.

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Ты сам понимаешь, что такое любовь? Я, например, люблю собак, люблю лето, мороженое, в конце концов! Я стараюсь любить людей, и мне это удается. Да, именно, потому, что это высшее творение на нашей планете. Я не понимаю, как можно оборвать лепестки у цветка, не то чтобы оскорбить, унизить или нанести физический вред человеку.

– А я тебя не понимаю, причем здесь это?

– Вот видишь, – не позволяя договорить Косте, вскрикивает Ирина. – О любви столько написано, сказано, в ее честь слагались великие произведения, создавались непревзойденные памятники, однако же, именно так называемая любовь становилась, и сейчас остается причиной раздоров, войн, смертей. Что это за чувство? Это точно не любовь. Увлечение, привязанность, хобби, боязнь одиночества – все, что угодно, но не любовь.

– Почему же ты говоришь, что любишь людей?

– Потому что это действительно так, а то о чем ты спрашивал меня, давно потеряло всякий смысл. Это странное чувство, которое отдельные люди испытывают друг к другу… Ему уже давно нужно придумать новое название. Со времен сотворения мира меняется климат в разных частях планеты, вырастают, изменяются или полностью стираются с карт населенные пункты, появляются новые профессии, ученые совершают открытия, а чувства у человека какими были, такими и остаются.

– Пусть так, но тогда почему мы не можем вместе работать? У нас ведь есть общая цель, благая цель, достигнув которой, мы сможем, как раз‑таки, повлиять на чувства людей.

– Ты прав, конечно, но я не смогу ставить эксперименты на людях. Это ужасно.

– Так ведь участие в опытах добровольное, тем более мы сможем избавить мир от ненужных людей. Вспомни эту пьяную компанию, которая в угаре убила себе подобного…

– Именно это не дает мне покоя, как выделить нужных или ненужных людей. Ведь человек – не внешнее, а внутреннее состояние божьего творения. Не каждое прямоходящее существо, наделенное речью, головой, двумя руками и ногами достойно называться человеком. Вокруг большое количество тех, чьи мысли, слова, поступки и идейные соображения никоим образом не ассоциируются с понятием «Человек, достойный уважения и любви». Такие оборотни отлично маскируются и приживаются в обществе, в то время как человек, чья внешность несколько отличается от принятых стандартов, будет ловить на себе множество подозрительных и даже порой брезгливых взглядов. К сожалению, каким бы развитым не был человек разумный, душу другого увидеть сразу ему не дано. И ты видел, что происходит со мной, я никогда не смогу спокойно смотреть на человеческие страдания и муки.