Сага о старом грузовике. Часть 1

Уже поздно вечером он всё‑таки вспомнил, что нужно позвонить маме. Пришлось немного соврать, что его отправили в срочную командировку. Хотя матери он не врал никогда – другое дело, что не всё и не обо всём рассказывал.

Своим друзьям он частенько любил немного приврать, рассказывая порою совершенно невероятные истории, и слушали они его просто раскрыв рты. Но они‑то знали точно, что всё это придумано. Кстати, именно за это Пашку и любили – за его умение рассказывать. Его никто не обзывал брехуном, никто никогда не смеялся над ним, потому что считали его другом – ему просто‑напросто верили, хотя прекрасно знали, что он всё напридумывал. Всё изменила армия и проклятая война в Афганистане.

Дойдя до проходной автобазы, Маша остановилась и, вытянувшись во весь свой небольшой рост, заглянула Павлу в лицо:

– Пашенька, мне нужно отлучиться по делам. Ты уж тут сам, ладно? – это было так мило, что у Пашки чуть слёзы не навернулись на глаза.

– Да ну что ты! Ты же ведь на работу. Кстати, сегодня уже всё будет готово. Мы с Фёдором постараемся.

Сегодня на ней снова была та же короткая белая юбка и та же самая блузка, что и при первой их встрече.

– Спасибо, Паша, – и, закинув руки ему на шею, она приподнялась на цыпочки.

С трудом оторвавшись от губ Маши, он пошёл на территорию. Первым, кто ему повстречался был старик Пахомов:

– Здорово, Пал Романыч! – механик протянул руку. – Я энто гляжу, что у тебя жизня‑то налаживается!

– Да не знаю я ещё пока сам, Матвеич, – пожимая старику руку, почему‑то смутился Пашка.

– Налаживается‑налаживается! Я же вижу.

– Чего ты там видишь? – попытался разозлиться Пашка, но Матвеич ему не дал.

– Кады женщина смотрит так, то энто уже всё – крантец.

– Ты, что, видел, как мы целовались? – догадался он.

– А то! Ежели цельных пять минут вы посреди дороги стояли, – старик улыбался, но не ехидно, как обычно, с издёвкой, а как‑то ласково, словно дед при виде любимого внучка.

– Ладно, Матвеич. Пошёл я переодеваться. И ты, это самое… Особо не трепись никому.

– Хорошо, Романыч, не буду.

В коридоре ему навстречу попалась Анюта, то бишь Анна Сергеевна:

– Здравствуй, Паша, – она вывернула из‑за угла настолько неожиданно, что они буквально столкнулись в узком проходе.

– Чего? – не сразу сообразил Пашка, приходя в себя после столкновения.

– Доброе утро, говорю. Ты бы хоть по сторонам‑то смотрел бы иногда, – смеясь, пожурила она Павла нормальным голосом и вполне доброжелательно. Отчего тот окончательно впал в ступор.

– А… Здравствуй, Анюта. Ты сегодня шикарно смотришься, – он бы ни в жизнь не сделал комплимент этой стерве, если бы не утреннее прощание с Машей.

– Ладно уж, иди работай. Ты, кстати, на линию сегодня выезжать не собираешься? – уже в своей обычной манере проскрипела она, но покраснела при этом знатно. Залилась краской так, что аж шея и плечи до самых грудей покраснели, будто ровным загаром покрылись.

– Пока нет. Я сегодня на ремонте. Ты же видела в боксе тот старый грузовик.

– Ну, да, видела. Ты к Таньке потом всё равно сходи, – опустив глаза в пол, промямлила Анюта и, развернувшись, прошмыгнула к себе в кабинет.

«Нет, реально мир сегодня сошёл с ума», думал Пашка поднимаясь в раздевалку. «Сначала Старый, теперь вот Анна Сергеевна… Они что, реально что ли рехнулись? Нет, это не к добру! А к медсестре мне лучше сегодня не ходить как минимум до обеда».

Федька был уже на рабочем месте:

– Доброе утро, Пал Романыч. Я вот уже всё подготовил, – жизнерадостно сообщил он, едва Пашка появился в мастерской.

– Федя, мы же с тобой договорились, что ты больше не будешь называть меня на «вы» и по имени‑отчеству, – у него уже не осталось совсем никакого желания с кем бы то ни было ругаться, но этот чудик его уже достал. – Ладно, показывай, что ты здесь натворил.

– Вот, смотрите. То есть, смотри! Здесь и здесь я поставил новые хомуты – старые пришлось срезать. Пётр Матвеич сказал, что можно на проволоку прикрутить, а я … Целый час потратил, пока подобрал по размеру! – раскрасневшись словно ученик на экзамене, Федька точно стал похож на мальчишку.

– Не понял… Так во сколько же ты сюда припёрся? – удивлённо воззрился на него Пашка и тут же осёкся, едва не покраснев. «Сам‑то ты, друг, на сколько опоздал?»

– Я в шесть тридцать был уже здесь.

– Зачем? Тебе, что, не спится? – про себя Пашка только ухмыльнулся. Сам был таким же.

– Да нет. Я вчера ушёл пораньше, а сегодня решил, что нужно отработать, – начал объяснять Фёдор.

– Молодец! Но оправдываться не надо – пришёл и пришёл. Кстати, ты, когда патрубки натягивал, солидолом их помазал?

– Конечно! Вы – то есть, ты – сам же меня учил.

– Добро. Тогда сейчас перекур, а потом будем ставить головку блока.

Затягивая болты динамометрическим ключом, Пашка попутно всё разъяснял Фёдору:

– Вот смотри: их здесь двенадцать штук; начинаешь с середины – хочешь справа, хочешь слева – без разницы; а потом через один по диагонали.

– Это чтобы головка равномерно прижималась к блоку? Я правильно понял? – Федька как мог старался помогать и всё запомнить.

– Именно. Чем более равномерно затянешь, тем меньше шансов на пробой.

Когда у тебя такой напарник – работать одно удовольствие. Пашка опять почему‑то вспомнил, как они с Еремеичем и с Пломбой возились со своей старенькой «трёшкой». Витькин отец фактически отдал им на растерзание этот многострадальный аппарат. Хоть и не было у ребят, у Пашки с Витькой и Серёжки, в силу возраста водительских прав, но по окрестным дачным посёлкам гоняли они довольно лихо. Олег‑то за руль не садился в принципе – пробовал, но не получалось. Видимо, не дано было от природы. Помогать ремонтировать – помогал, а ездить – никак.

– Слушай, а ты взаправду в Афгане был? – Федькин вопрос был столь неожиданным, что Пашка чуть не уронил динамометр вниз, в смотровую яму.

– Был, Федя, был я там. Едва ноги унёс живым… Кстати, кто тебе об этом сказал?

– Никто, – покраснев словно девушка, мгновенно отреагировал Фёдор и тут же, окончательно смутившись, начал сбивчиво рассказать. – Ты понимаешь, я тут случайно услышал, как Алексей Иванович разговаривал с Матвеичем…

– То есть ты банально подслушивал? – зачем‑то съязвил Пашка.

– Нет‑нет, что ты! Я никогда в жизни! Они разговаривали так громко, что…

– Ладно, проехали. Так о чём они говорили? – якобы извинившись, Пашка слегка напрягся, кое‑что сопоставив.

– Наш Алексей Иванович просто класс – никогда не думал, что можно так сильно отругать обычными словами.