Сансара, тормози! Продолжение

Мы с Глашей захохотали, и я махнул рукой. У беса отлегло, и он решил, что сейчас самое время обсудить тот вопрос, с которым он прибыл в наш мир. Дождавшись, когда мы успокоимся, он, как школьник‑первоклашка, поднял руку и спросил:

– А теперь можно я кое‑что спрошу? – и стал притворно лупать глазами, считая, что так у него вид будет более жалостливый.

– Позикус! Давай ка ты для начала прими вид более уместный. А то у меня шея уже болит на тебя вверх пялиться.

Позикус отдал честь и мгновенно сдулся до размеров ребенка лет пяти. При этом его облик здорово изменился. Исчезли ожерелья из черепов и браслеты из костей. Всякие индуистские слова, вязью покрывавшие его тело, тоже растворились. Но при всех этих трансформациях видок имел еще тот. Мне, конечно, было все равно, какого он размера. Между мирами все не так, как на самом деле. Позикус мог вполне в своей истинной ипостаси быть размером с планету. Ну а тут действовали другие законы. Долго такая махина не смогла бы быть незаметной. Рано или поздно кто‑то из чувствительных граждан его все равно бы разглядел. А там только держись. Сначала крик‑визг. А потом вдруг его бы стало видно всем. Поэтому, чем меньше внедрение в межпространство, тем дольше оно может удерживать связь между мирами без материализации объекта.

Позикус сел в позу «Лотос» в двух метрах перед нами и приготовился говорить. Но тут наша беседа была прервана.

– Какая у вас собачка интересная. Как порода называется? – вдруг раздался голос у нас за спиной. Я обернулся. За нами стояла дородная тетка, на поводке которой был красивый рыжий толстый корги. Собака была эталонной. И стать, и взгляд, и клиренс. Все идеальное. Но что меня очень удивило, коржик совершенно не испугался нашей «собачки».

– О! Это албанский чихуахуа. Редкая порода. – приветливо ответил я, оборачиваясь к собеседнице.

– Уж больно крупный и страшненький для чихуахуа. – с сомнением сказала она задумчиво.

– Так албанский же. И болел в детстве. Рахитом. Сильно. – с напускным сожалением произнес я.

Тетка без приглашения совершенно по‑свойски уселась на нашу скамейку. Я посмотрел на Позикуса. Он был почему‑то очень грустен и даже немного напуган.

– Значит так! – вдруг властным голосом проговорила собеседница. Ты! – она указала пальцем на Позикуса, – Прямо сейчас отправляешься восвояси. Так велено! – взмахнула рукой, и наш чихуахуа с каким‑то подозрительным звуком несварения чьего‑то желудка растворился. – А ты, бесогон, внимательно слушай меня.

Я мгновенно переключился, и увидел, что это никакая не тетка с милой собаченькой, а два ангела. Разного ранга, но точно не обычные крылатые.

– Павел! – проговорил тот, что был тетушкой, – В связи с тем, что этот разговор вскоре закончился бы отбытием этого нечистого в небытие, мы решили испросить разрешения у Самого, чтобы прервать вашу беседу.

– Лихо это вы. К Самому сгоняли. – с плохо скрываемым раздражением проворчал я. Глаша взяла меня за руку. Я в ответ ее пожал – все под контролем. – А чего это вы решили вмешаться в канву реальности?

– Через несколько дней к тебе придет посланник. Выслушай его и все поймешь. – ответил ангел.

– А сейчас слабо?

– У них нет полномочий. – вставила Глаша. – И вообще все как‑то сыро и неопределённо.

Ангел хотел что‑то добавить, но я не стал его слушать.

– Все ясно. К исполнению принял. Прощайте…

Я взмахнул рукой и оборвал контакт, глядя прямо в удивленные глаза ангела. Глаша посмотрела на меня вопросительно. А я показал ей на пожилую тетку, которая тащила за собой лениво‑жизнерадостного корги. Она направлялась в нашу сторону.

– Да я запереживал, что у них обоих родимчик случится, если они свой дубликат увидят.

Ну и ангелы. Никакой фантазии. Напялили на себя ближайший образ. Шпионы фиговые.

– Штирлиц был на грани провала. – констатировал я. Мы засмеялись, встали со скамейки и пошли в сторону дома.

 

05. Жабья морда

 

Весёлое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости.

Притчи Соломона

 

– Паша! Ты никогда меня не убедишь, что всякая болезнь имеет психосоматическое происхождение. Ни‑ког‑да! – Варвара замотала головой и добавила: – Вот!

– Варенька! Дык я этого и не говорил. – ответил я спокойно. – Я сказал, что всякая болезнь зарождается в духовном мире, как реакция на слабости человека. На его грехи, обиды, непрощение, изливаемую злость… Именно это разрушает его защиту и открывает для пагубного воздействия инфернального мира. А про психосоматику это ты за уши притянула. Таких терминов в моем лексиконе нет.

– А как же негодяи, которые проживают до преклонных лет и здравствуют? А? – вывалила очередной козырь моя собеседница. – К примеру, мой дед. Тот еще злыдень… Разговаривал только матом. Пил, хоть понемногу, но каждый день. Курил до самой смерти. Три жены у него были, и все умерли. А он до 96 лет дожил. Это как? Он же проклинал, ненавидел всех и каждого.

– И умирал он, наверно, долго и мучительно? – сказал я. – Просил, наверно, кого‑то за руку подержать… А потом так легко пшик и отошёл.

– А откуда ты знаешь? – выпучила глаза Варвара.

– Ты лучше скажи, кто его за ручку‑то подержал? – спросил я.

– Сестра. – подозрительно глядя на меня, ответила Варвара. – Я просто не успела. Она была ближе, когда он попросил.

– И что было дальше?

– Ничего! Дедушка заулыбался и отошёл. – сказала она.

– С ним‑то все ясно. Что с сестрой стало, вот вопрос? – проговорил я и для убедительности поднял палец вверх.

Варя начала вспоминать, что после похорон деда сестра как‑то отдалилась ото всех родных. Если и звонила или встречалась, то всегда все сводилось с каким‑то претензиям, обидам, выяснениям отношений, и часто общение заканчивалось склокой. После этого родственники могли долго не общаться. Но по прошествии времени сестра как ни в чем не бывало объявлялась и продолжала общение. При этом о ссоре и не вспоминала. Впрочем, до следующей ссоры.

– А раньше она тоже была такой? – поинтересовался я.

– Да нет… – Варвара призадумалась, стараясь вспомнить. – Точно! Это у нее началось после смерти деда. – озарило ее. Потом она выкатила глаза и спросила: – То есть ты хочешь сказать, что она что‑то приняла от дедушки?

– Не что‑то. А кого‑то. Бес к ней перешёл. – ответил я грустно. – Знаешь, все эти потомственные гадалки и ворожеи, если не врут, точно также получают свои дары. Через ручку умирающей ведьмы‑родственницы. Бес меняет тельце. Одно износилось, пора искать другое.